Le sommet de la Lumier

Lysander Wenlock & Viola Wenlock (Wilkes) & Aristaeus Wenlock.
28 октября 1981 года, незадолго до падения Воландеморта.

Иногда мы вынуждены совершать поступки, за которые любимые нас возненавидят; но пусть так, но ты всегда будешь знать, что сделал все, чтобы спасти свою семью, уберечь ее от неминуемой гибели, боли и страданий.

Full of fear, ever clear; I'll be here, fighting forever<\/u><\/a>; curious, venomous, you'll find me; climbing to heaven; never mind, turn back time; you'll be fine - I will get left behind; holding on too tight.
Breathe the breath of life, so I can leave this world behind; It only hurts just once; they're only broken bones; hide the hate inside ©

Неужели всё летит к чертям, а? Неужели всё на этом закончится? Все эти годы ожидания, терзания и надежды. Нет, всё не может вот так просто закончится для них. Но Лисандр очень давно принял для себя решение. Может неправильное. Может быть совсем неправильное, но всё же это было его решение. И сейчас именно его долг сражаться вместе с теми кто поставили на кону свою жизнь в этой войне. Кто-то обязательно проиграет среди них. Кто-то не вернется домой.
Но как же хотелось жить. Проклятье, как же хотелось жить. Просто жить как любой другой человек и дышать воздухом, который не пропитан дымом горящих домов и запахом крови. Лисандр поправил шарф на шее. Его подарила Ви ещё в школе, а для него он стал талисманом. Войдя в дом Лисандр остановился у дверей кабинета брата.
-Можешь входить, я тебя уже давно жду, - раздался голос Аристея который открыл дверь и уставился на него.
-Привет, братишка, - выдавил он из себя улыбку и вошел внутрь сложив руки в карманы.
-Объяснишь мне что это за письмо я получил, и что всё это значит? – Тей пытался заглянуть в его глаза, но Лис всячески избегал этого.
-Ты же читать умеешь, да? Или разучился? Я же всё там написал, чего ты от меня хочешь? – раздраженно бросил Лисандр.
-Неужели ты правда думаешь, что я возьму и брошу тебя тут? Или ты думаешь, что твое сентиментальное письмо что-то изменит? «Прошу тебя забери Виолу с Габи и детей, и уезжай в Норвегию», - холодным голосом прочитал Тей отрывок из письма, - Ты издеваешься?
-Стоит ли мне напоминать, что у нас идет война, а? Ты прекрасно знаешь, что я аврор и моя работа защищать людей, даже ценой своей собственной жизни, но умирать Виоле ради меня я не позволю! – Лис почти сорвался на крик обернувшись к нему.
-Она не пойдет на это, - спокойным голосом ответил Аристей хотя чувствовал как его тело напряглось.
-Вот поэтому я и обратился к тебе, братишка, обещай мне, что не дашь ей пойти за мной.
-Лис, я не могу этого обещать...
-Ради меня, ради Ви, ради Леа, умоляю тебя... – Тей отвел взгляд в сторону.
-Она не согласится.
-Я смогу её убедить. Точнее мне удастся её обмануть, но ненадолго. Главное чтоб она трансгрессировалась с нами в Норвегию, а потом... потом вся надежда на тебя.
-Ты самый последний кретин, Лис... – сквозь зубы процедил Аристей.
-Зато я не отморозок! – было так хреново, а ему хватало сил ля шуточек, - так обещаешь?
-Я пойду с тобой.
-Нет. Кто-то должен за ними присматривать, а ты единственный кому я доверяю жизнь своей жены и дочери, ты же знаешь. Тем более это не твой долг, а мой...
-Я не могу вот так отпустить тебя на смерть, дементор тебя побери!
-Тей, мне не обязательно умирать! Ты что? Я собираюсь вернуться. У меня дочь растет, я ещё детей хочу с Виолой. И состариться с ней. Хочу вместе с ней наблюдать как растут наши внуки, поэтому умирать я определенно не собираюсь, - Лисандр отвел взгляд почесав затылок и пытаясь не сорваться. Нет для этого времени.
-Поклянись мне, что ты вернешься, - тихо произнес Аристей смотря ему в спину.
-Если я не сдержу клятву, то попаду в ад? – усмехнулся Лис всё так же не поворачиваясь к нему.
-Поклянись мне!
-Ладно-ладно, только... ты должен мне кое-что обещать, - Лисандр закусил губу и сжал руки в кулаки.
-И что же?
-Если... если я умру...
-Не смей так говорить!
-Всё же... если я умру...
-Я не хочу это слышать!
-Тей! Послушай меня! Если я не вернусь... если вы всё же найдете моё тело где-то... черт возьми, как же сложно всё это говорить, - выдохнул Лис, - короче ты понял. Не дай ей увидеть моё тело, ладно? Обещай мне, что она не увидит моё изуродованное тело!
-Я не собираюсь даже говорить об этом...
-Обещай! – уже повернувшись к брату лицом произнес Лисандр.
-Не смей не возвращаться - Аристей отводит взгляд, - обещаю...
-Спасибо... брат...

Интересно чего так руки дрожали? Аристей никак не мог припомнить когда в последний раз настолько нервничал. Возможно потому, что никогда? Они всё запланировали. Он согласился, а всё равно на душе было паршиво. Тей смотрел в спину Лисандра и не понимал каким образом ему удалось убедить его пойти на это. Хотя он понимал. Возможно они были очен разными, но Тей поступил бы точно так же будь он на месте Лисандра.
Простой план. На дворе война, поэтому они все едут в Норвегию. Подальше от огня и опасности. Аристей даже Габриэлль не до конца всё объяснил. Точнее сказал всё кроме того, что один из братьев не останется там. Но как же сложно было врать Виоле...
Они вошли в дом. Стоило двери открыться как светловолосая девочка подбежала к ним повиснув на руке отца. Тей до сих пор удивлялся тому, что даже будучи такой маленькой Леа всегда различала их. Наверное это гены матери.
-Привет, красавица, - потрепав дочь по головке Лис подхватил её на руки.
-Па-па! – улыбалась Леа, - Дя-дя! – она помахала ручкой Аристею, а у него сердце внутри сжалось.
Они прошли в гостиную где и была Виола, которая кажется уже не первый час собирала вещи. Всё было разбросано, и она то и дело вертелась вокруг одного чемодана, то другого в поиске нужных вещей.
-Добрый день, Ви, - Тей попытался показаться как можно более веселым, но он никогда не умел обманывать.
-Мы можем чем-то помочь? – Лис переглянулся с братом всё так же держа дочь в руках, - Ты не слишком устала? – снова взгляд в сторону брата и Тей понял, что он как-то должен исправить ситуацию не дав Виоле догадаться, что что-то не так.
-Габи с мальчиками уже там. Я утром с ними трансгрессировался. Домик очень уютный. В горах, совсем защищенный и кажется, что война никогда не дойдет до него, - тут Аристей немного осекся, - думаю, нам стоит спешить...

Говорят, что женская интуиция не поддается никаким научным объяснениям, но отрицать всю силу и проницательность этого чувства не мог никто. За окном бушевала война: каждый день Виола боялась брать в руки газету, потому что внутри все обрастало ледяной коркой страха и ужаса. Она боялась обнаружить в списках погибших имена друзей и знакомых, родных, или еще хуже - Лисандра. Каждое утро, словно ритуал, молодая женщина дрожащими пальцами разворачивала "Ежедневный пророк". В такие минуты все в мире переставало существовать для нее: время замирало, разделяя вселенную на "до" и "после", Ви переставала дышать, судорожно пробегая глазами по строчкам, которые отчаянно прыгали перед глазами. Отсутствие фамилии Уэнлок в списке приносило первое облегчение, отсутствие других знакомых фамилий - позволяло расслабиться на весь оставшийся день. До следующего утра. Бывшая хаффлпаффка и не представляла, насколько это трудно быть замужем за аврором, за человеком, который поклялся защищать людей ценой собственной жизни и который изо дня в день вскидывает волшебную палочку вверх, чтобы встретиться лицом к лицу с врагом. Леа была еще совсем маленькой и не понимала, почему мама бледнеет каждый раз, когда утром прилетает сова. Малышка не понимала и того, почему мама не спит ночами, если папы нет дома. Даже убаюкивающее дыхание дочери рядом не могло заставить Виолу сомкнуть глаза, пока внизу не хлопнет дверь, возвещая о возвращении супруга. Тогда женщина срывалась вниз, будто птица, перепархивая через три ступеньки, чтобы броситься Лисандру на шею, почувствовать жар его тела, услышать дыхание, коснуться губами щеки и понять, что вот он, живой и настоящий, целый и невредимый, и она готова была плакать от счастья каждый раз, когда Уэнлок возвращался домой. Каждый раз. Дни сливались в один, и, казалось, конца и края этой злополучной войне не будет, и вот однажды Лисандр сказал, что им надо уехать. В Норвегию. Переждать бурю, в Англии небезопасно. Виола не могла сказать точно, но что-то ей в словах мужа не понравилось. Аристей ему вторил: они собирались уехать все вместе. Но девушка не понимала, что же ей показалось странным. Она переводила взгляд с одного близнеца на другого, и в итоге сдалась, не в силах раскусить подвох, не в силах, понять, что происходит. Несколько раз Ви сталкивалась глазами с Теем, внимательно заглядывая в серые глаза молодого человека, словно спрашивая "ты же не стал бы мне врать, Аристей, правда?", но братья упорно молчали, и Виоле ничего не оставалось.
День отъезда настал также внезапно, как будто девушке вовсе и не давали неделю на сборы. Она бегала по комнате, пытаясь сосредоточиться, чтобы ничего не забыть, чемоданы отказывались закрываться, и волшебница уже вовсю колдовала над ними при помощи специальных заклинаний.
-Добрый день, Аристей... - она одарила друга приветливой улыбкой, после чего улыбнулась мужу и сидящей на его руках дочери Лее. -Милый...кажется, я что-то забыла. Нет, вы ничем не можете мне помочь: я должна сама все уложить, иначе точно забуду что-то важное. - в спальне царил самый настоящий хаос. Вещи летали по комнате, сами укладывались в чемоданы, а волшебница только взмахивала палочкой, покусывая нижнюю губу.
-Да? Уже? Я думала, мы все вместе поедем туда. - миссис Уэнлок замерла, нахмурив лоб и глядя на близнецов. Ей бы очень хотелось списать это странное, гнетущее чувство, что неприятно ухало в груди, смешиваясь со стуком сердца, на простой мандраж от предстоящего путешествия, но нет. Виола хмурилась и хмурилась: она была женщиной неглупой, и все же не могла понять, в чем дело. По прошествии пятнадцати минут все вещи были собраны и слевитированы вниз, а сама Ви выглядела несколько встрепанной и чуточку уставшей, но, кажется, вполне довольной. Она подошла к Лису, осторожно взяла из его рук дочь, чтобы прижать к себе хрупкое тельце и внимательно посмотрела на молодого человека. Аристей уже спускался вниз, у них было несколько мгновений наедине. Девушка нежно коснулась кончиками пальцев щеки аврора, улыбнулась.
-Я люблю тебя. - прижалась дрожащими губами к губам Уэнлока и, отстранившись, поспешила вниз. Ведь оба они не могут ей врать? Ведь правда? Для Виолы это был бы удар.

Комок застрял в горле стоило Виоле спросить о том почему они не отправились все вместе. Аристей, который пытался избегать взгляда брата на этот раз переглянулся с ним. Тот по привычке ляпнул что-то, а он лишь кивнул в знак согласия.
-Просто небезопасно с детьми трансгрессироваться, я решил что так для всех будет лучше. Тем более Габи наверное успела там немного прибраться и приготовить чай, - жена должно быть уже нервничала. Милая и любимая Габриэлль не хотела с ним расставаться, а ему пришлось объяснить ей, что необходимо соблюдать порядок и трансгрессироваться по-отдельности. Наверное она не поверила. Аристей хоть и умел убеждать людей, но вот с Габи это никогда не получалось.
Как же тяжело было уходить. Он смотрел на свою племянницу в руках Лиса и думал, что сейчас совершает это гнусное преступление против неё. Как он сможет потом заглянуть в её глаза и сказать, что когда-то он отпустил её отца только потому, что так нужно было? Леа не поймет. Никто не поймет. Даже Виола не поймет, и наверное никогда не простит ему такого рода предательства.
Несколько раз Тей думал сорваться и всё высказать. Просто повернуться к брату с Ви и всё сказать. Они знакомы с самого детства, и для него она как сестра, он не может так гнусно врать! Но каждый раз он встречался с глазами Лиса и понимал насколько тому тяжело. Ведь это не игра. Всё это далеко не игра. На дворе идет война, а они хотят или нет уже вовлечены в неё. Остается лишь идти дальше и принимать все удары. Но как же было сложно смотреть на Леа... она улыбалась ему, махала ручками и что-то напевала себе и он чувствовал такую вину перед ней.
Аристей стоял внизу с чемоданами ожидая их. Он дал им немного времени побыть наедине, а вот сердце его разрывалось на части. Кто бы мог подумать, что он способен на такие чувства. Тей снова посмотрел на свои дрожащие руки и спрятал их в карманы пальто.
-Вы готовы? - и вот он встречается взглядом с братом, который достает старинные часы когда-то принадлежащие их дедушке.

Сколько времени осталось? Час, минута, секунда. Сколько времени ему осталось? Лисандр обнимает Виолу, которая держит в руках Лею. Он ощущает на плече руку своего брата. Самая минута просто разлететься на миллионы кусочков. Взмолиться Богу, или самому дьяволу о том, что он так не может. Это жестоко. Жестоко оставлять её, и самому идти туда. В то самое пекло не дав ей выбрать. Но он не даст ей выбрать. Сейчас не тот случай. И возможно Ви когда-нибудь поймет его и простит? Может быть когда-нибудь она осознает, что всё что он сейчас делает то всё из-за любви к ней? Возможно. Всё возможно. Лишь бы вернуться назад живым. И ничего не надо. Лисандр был готов молиться, хоть и в жизни не произнес ни одной молитвы.
Хлопок. Душа не на месте. Душа где-то там, осталась в их уютном домике где родилась Леа. Где она впервые заплакала, где научилась ходить и назвала его «папой».
В первый день она едва открывает глазки. Виола держит её в руках. Прижимает к груди. Лисандр улыбается.
Вот уже ей шесть месяцев. Первое слово «мама». Ну конечно, конечно же мама. Как не позвать именно её, когда она самое дорогое, что у них есть? У него и у этой маленькой души.
Десять месяцев. Леа держится маленькими пальчиками за его руку и пытается сделать шаг. Он наблюдает за ней, а Виола сидит перед ней на полу и зовет её улыбаясь. Она делает первый шаг. Самостоятельно ступает выпуская руку отца, и Лис впервые чувствует одновременно и горечь и радость. Она выросла. Его малютка выросла сегодня, и теперь она способна ходить без его помощи. Но ведь всегда сможет держать её за руку как раньше?
Леа повторяет слова. Смотрит на колдографии и называет все магические животные. Один за другим. Виола показывает ей свою коллекцию картин с растениями, а она смеется указывая на самые противные вроде мандрагоры.
И теперь, такая маленькая, такая хрупкая, она держалась за маму и смотрела в его сторону. Лисандр чувствовал как сердце готово остановиться в любую минуту. Он смотрел в глаза дочери, которая снова и снова звала его улыбаясь, и не мог выдавить из себя хоть одно слово.
Нечестно. Неправильно. Как же больно, Господи. Если ты там есть, то знай, что мне нужно спасение. Не чудо. Чудо у меня уже есть. Спаси меня и верни к ним, умоляю тебя.
Они уже стоят на крыльце. Лис смотрит в сторону брата и кивает ему в знак того, что пора начинать осуществление плана. Приобняв жену он вошел внутрь и поприветствовал Габриэлль, что выглянула из кухни. Маленькие белокурые мальчишки выбежали вслед за ней. Аристей вошел за ним и подойдя к сыновьям приобнял их, чуть покрепче прижав их к себе.
Лисандр поворачивается к жене и обнимает её. Прижимает к себе и свою дочь, словно навсегда с ними прощается. Ещё минута. Почему нельзя остаться ещё на одну минуту? Лис поцеловал Виолу и снова обнял, после чего коснулся губами головки своей дочери. Жена не понимает. Она удивленно на него смотрит, но Лисандр не может терять ни минуты, поэтому всё так же обнимая её за талию он вытаскивает из её кармана волшебную палочку и наконец-то выпускает её.
-Я люблю тебя. Больше жизни люблю вас, - Уэнлок отступает на шаг стоя уже у порога и смотрит на Виолу. В её глазах тревога, разочарование, боль... столько чувств, что невозможно на неё смотреть.
-Прости меня... – Лис достает уже свою волшебную палочку всё так же держа вторую в свободной руке.

Воздух тут чистый, хотя рвет легкие на части. Снег шуршит под ногами, а Аристей пристально смотрит брату в спину. Обернется. Вот сейчас он должен обернуться и дать ему знак. Они приближаются к крыльцу и Тей уже наперед знает, что стоит им войти внутрь как всё изменится.
Как же тяжело дышать. Аристей зашел внутрь сразу за Виолой с Лисом и заметив улыбающееся личико Габи направился к ней. Обнимая её Тей мечтал чтоб всё это оказалось сном. Пусть окажется сном. Пусть обернувшись он не увидит то как его брат уходит. Он отстраняется от жены и заглядывает в её глаза. Она пока не догадалась, как и Ви. Не догадалась, не поняла. Итан с Калебом выбегают вслед за ней и он по-другому их обнимает, чуть нежнее, чуть бережнее, словно впервые настолько боится их потерять.
-Габи, пожалуйста, уведи детей в спальню, - выпуская сыновей Аристей поднялся и повернулся в сторону брата. Лисандр обнял Виолу и этим всё было сказано. Он понял в ту самую секунду, что же случится потом. Казалось он перестал дышать. Тей наблюдал за этой сценой и думал, что возможно ему стоит наложить на брата Империо и оставить его тут. За такое дело можно и в Азкабане сгнить, лишь бы не отпускать его на погибель.
Лисандр выпускает Виолу из объятий и уже держит в руках её волшебную палочку.
Как же жестоко. Что они делают...
-Ви, идем, - голос отчаянно дрожит и не слушается его. Аристей протягивает руку к девушке и мягко дотрагивается её плеча. Леа поворачивает в его сторону голову и улыбается ему.
-Па-па! – снова повторяет она указывая пальчиком на Лиса, и Тею кажется, что он вот-вот лишится чувств.
-Ви... – на большее не хватает сил. Он не может смотреть на своего брата. Не может смотреть в его глаза, ведь он знает как ему сложно сейчас уходить. Он знает что тот собирается делать, но как же Виола, которая наверное готова умереть сейчас на этом самом месте.

что-то такое
Ты знаешь что делать. Спасибо, брат.
Лисандр почему-то улыбается своему близнецу после чего выходит из дома. Руки аврора быстро колдуют чары. Единственный выход из этого дома – дверь, которую он сейчас запечатает невидимой стеной. На окнах тоже невидимые стены. Ей не выйти оттуда. Ей просто не выйти. Антиапарационные чары не дадут ей пойти за ним, а значит она будет в безопасности. Аристей – единственный кто способен сейчас снять все эти чары, но брат этого не сделает. Он его не предаст. Он обещал.
Она кричит. Зовет его. И желание броситься к ней на помощь готово охватить всю его душу и тело, но Лисандр не может двинуться с места. Зачем, зачем же надо всё это делать?
Ей больно. Как же ей больно. Она разочаровалась в него. Он видит это по её глазам. Лисандр мягко улыбается смотря в глаза жены и шепчет что-то. Молит его простить и понять. Даже если не понять, то простить когда-нибудь. Ви не слышит его. Она молотит стену своими нежными руками, надеясь сломать её. Он же смотрит на неё понимая, что самое время захлопнуть дверь и не видеть её глаза. Не видеть эту боль, которую он принес ей. Лисандр подходит поближе касаясь ладони того места где светится лицо его жены. Снова что-то шепчет про себя. Как же хочется дотронуться до её лица, коснуться её волос... но вместо этого Лис делает шаг назад и дверь сама собой закрывается перед ним.
Он прижимается к ней спиной и сползает по ней. Она бьет дверь кулаками, надеется, что сможет справится с ней и вырваться наружу. К нему. Но Лис знает, что у неё нет никаких шансов. Сердце казалось бы уже успело в сто раз разлететься на маленькие кусочки. Бывший рейвенкловец тяжело дышит ощущая каждый удар по двери на своем теле.
Больно. Как же больно, Господи. Лисандр опуская голову скрывая лицо в своих руках. Горячие слезы уже текут по глазам, и хорошо, что Виола не видит его таким. Нельзя ей видеть его настолько слабым. Он давно принял решение, а она согласилась пойти с ним по этому дороге, но он не позволит, видит Бог, не позволит ей жертвовать собой ради него. Она должна жить. Даже если он умрет и никогда к ней не вернется. Она должна жить, дементор побери! Ведь она самое дорогое что у него есть. И она должна жить ради их дочери, ради её будущего. Ведь в первую очередь он идет на это задание ради них. Не ради своего долга. Не ради какой-то великой цели. А потому, что хочется сделать этот проклятый мир чуть более защищенным местом где его жена с дочерью могут свободно дышать воздухом. Где дети Аристея не должны бояться того, что они нечистокровные волшебники... а ведь они волшебники.
-Я люблю тебя, Ви, ты же знаешь? Ведь знаешь, да? С самого детства тебя люблю. Больше жизни люблю. Моя жизнь начинается и закончится тобой. И я так благодарен тебе за то, что ты мне подарила такое чудо... скажи нашей дочери, что я её люблю и когда-нибудь она меня поймет. Милая, прости меня, - Лисандр уже поворачивается к двери лицом и касается этой проклятой деревяшки руками пытаясь ощутить хотя бы случайное, неощутимое прикосновение рук жены.
-Ты должна быть с Леа. Ты должна быть с нашей малюткой сейчас, понимаешь? – Виола уже не молотит руками ни стену, ни дверь. Она слушает его, но он знает, что она так просто не сдастся. Знает, что причинил ей неописуемую боль сейчас, и что никогда, никогда не сможет искупить перед ней вину.
-Прости меня, прости, прости. И помни, я люблю тебя, - прижавшись лбом к двери Лисандр чувствует, что приближается мгновение когда эта ниточка связывающая его с Ви должна оборваться. Сейчас он встанет и уйдет. Исчезнет в воздухе, а она будет плакать и ненавидеть его. –Люблю тебя... – справившись со своим учащенным дыханием Лисандр наконец-то встает с пола и отстраняется от двери. Опускает палочку Ви рядом с ней, и почему-то вспоминает их детство. Виола плачет. Снова что-то кричит ему. Сердце сжимается, и так тяжело дышать, не то что соображать. Ещё один шаг назад. Лис вытирает лицо руками, а глаза всё так же блестят.
-Уведи же её наконец-то! – почти со злостью кричит он брату после чего резко оборачивается и бежит вниз по заснеженной тропинке.
Холодный воздух рвет легкие на части. Он не оглядывается назад, но казалось бы ветер приносит ему крик Виолы. Нет, это у него просто до сих пор в ушах звенит её голос. Лис смотрит себе под ноги остановившись как вкопанный. Пустота. Он чувствует такую пустоту и такое презрении к самому себе, но сейчас нет времени оглядываться назад. Надо идти вперед и защищать то, что так дорого.
Лисандр достает из кармана куртки маленькую заколку для волос и подносит к губам. Ещё утром эта бабочка украшала головку Леа, которая бегала за ним по дому. Они с ним. Он уносит любовь к ним на эту войну. Закутываясь в шарф потеплее Лис не оборачивается назад и делает шаг вперед.
Хлопок.
Его уже нет...

Шаг. Два. Лисандр уже колдует невидимую стену. Виола всё понимает и бросается к ней.
Аристей еле успевает подхватить племянницу на руки и передает её Габи, которая стоит прямо за ним и удивленно смотрит на происходящее. Леа не понимает что происходит, но отбивается, хочет к маме, зовет её. Ви не слышит её голос, и Тей лишь просит жену увести детей в спальню и посидеть с ними.
Они сами тут разберутся. Сами всё решат. Как в далекое детство когда они всегда всё делали вместе. Когда, когда же всё изменилось? Когда же жизнь стала настолько сложной, что приходилось отпускать собственного брата на войну и знать, что он может не вернуться?
Аристей отвел взгляд не в силах смотреть на Виолу, которая была готова убиться об стену. Как же отвратительно чувствовать собственное бессилие в такую минуту. А ведь хотелось забыть обо всем, и долге и о героизме, взять брата за шкирку и запереть его в одной комнате пока всё это не закончится. Но Тей не мог. Не мог так как поступил бы на его месте точно так же, но как же сложно было отпускать его. Как же сложно было видеть Ви такой...
-Ви, встань, - голос дрожит. Лисандр кричит ему что-то и он слышит как его шаги отдаляются от дома. Последняя минута для того чтоб изменить что-то, если он конечно же собирается этого сделать. Рука Тея сжимается вокруг своей палочки, но он не спешит ничего предпринимать. Он обещал брату. Он дал обещание, и не будет предавать его.
-Виола, встань, пожалуйста, - Тей чувствует, что в любой момент может потерять сознание от этого невыносимого чувства. Он делает несколько неловких шагов в сторону девушки и пытается поставить её на ноги. – Он ушел, Ви... – шепчет Аристей бережно дотрагиваясь её плеча руками.
Она не послушается. Не согласится. Она не останется тут, и Аристей прекрасно об этом знает. Она никогда на это не пойдет. Умрет, но не останется тут. И от этой мысли у него всё сжимается внутри.
-Умоляю тебя, встань... – и всегда такой спокойной Тей не может уже справится со своим голосом, и Ви наверное впервые видит в его глазах слезы.

Каждое слово вонзается в кожу подобно острой иголке. Кажется, что он никогда не сможет достать их и придется всю жизнь прожить с этими ранами. Аристей всё так же стоял прижавшись спиной к стене и не смотрел в сторону Виолы. Она кричала на него, и в её словах было столько правды, столько горечи и разочарования, что ему хотелось выть. Но сил не было, увы. Не осталось у него сил самому сейчас срываться. Не время для истерики, уж точно не его истерики. Она имеет права злиться и крушить всё, даже бить его, но он должен сохранять спокойствие. Но что же делать если от спокойствия не осталось и следа? Что если не ухватиться хотя бы за прозрачную ниточку надежды?
Он вернется. Он обязательно вернется и мы никогда не вспомним этот день. Этот день навсегда останется в этой войне, и никогда не вернется к ним.
Они забудут обо всем, что случилось сегодня и что происходило сейчас. Лисандр обещал вернуться, а значит он должен вернуться. Иначе не может быть, ведь Аристей не знал человека, который так сильно хотел бы жить, так как он может умереть? Нет-нет, об этом не хотелось даже думать. Он вернется. Он обязательно вернется к ним. Обнимет свою жену и будет просить у неё прощения. Поцелует Лею в макушку и никогда не расскажет ей о том дне, когда он от них ушел.
-Хватит, Виола! – бесцветным голосом шепчет он желая чтоб бывшая хаффлпаффка наконец-то замолчала, - Я не собираюсь это выслушивать! Можешь думать что хочешь, но подумай сама, чем ты ему там поможешь!? Чем же ты сможешь ему помочь мне интересно? Тем, что умрешь рядом с ним? – как не странно Тей не повышал голоса, сил не было. Не надо было вообще говорить о смерти, не надо было. Этим он всё может осложнить, хотя казалось бы некуда. Но как же сложно ясно думать и следить за словами.
-Леа, иди к тёте Габи, пожалуйста, - и Тей снова пытается избегать взгляда маленькой девочки, которая всё просится на руки к матери. Жена сразу же прибегает за девочкой и берет её её ладошку в своей. Леа тянется к матери, но Габи справляется с ней что-то шепча на ушко и ведет в сторону спальни.
Они снова остались наедине, и у Аристея перехватывает дыхание. Он жадно глотает воздух испугавшись, что вот-вот задохнется. Хотя черт с ним, может так будет лучше? Ему сразу же становится совестно за такие мысли, ведь в соседней комнате сидят его сыновья и любимая жена. Виола и Леа, о них он тоже обязан сейчас позаботиться. Не время проявлять слабость, но как же сложно было быть сильным в эту самую минуту даже если он и привык быть таким всю свою жизнь.
Виола приближается к нему и касается его груди ладонью. Она его заклинает дать ей палочку. Нет, этого не случится. Аристей машинально прячет эту деревяшку за спину, в задний карман брюк и другой рукой уже сжимает ладонь девушки. Он смотрит ей в глаза и желает сказать всё, что только сейчас испытывает, но напоминает себе, что не может быть слабым.
-Прекрати это... хватит уже, - голос совсем охрип, в горле пересохло. Он не может слышать это «хочешь я встану на колени». Мог бы отдать ей палочку, ей не нужно было даже просить об этом. И в этот момент Аристей идет на отчаянный шаг. Шаг, который он наверное никогда не сможет себе простить. Мужчина быстро смотрит в сторону дверей. Они с Виолой точно одни. Ему будет сложнее пойти на это, если жена будет смотреть на него.
-Прости меня... – шепчет он и не дает себе времени на раздумья. Нельзя сейчас думать. Рука бывшего рейвенкловца взметнулась вверх. Хлопок. Пощечина оказалась достаточно сильной чтоб Виола пошатнулась. Аристей удерживает её за плечи испугавшись, что она может потерять сознание. Хотя возможно так было бы лучше. Может и правда дать ей какое-то зелье, наложить заклинание, привязать... но Тей не мог вынести такого.
-Я не отдам тебе палочку. Я не дам тебе уйти. Лучше смирись с этим. А если нет, то убивайся здесь. На моих глазах, потому что ты НЕ покинешь этот дом, Ви, - и сколько холодности и решимости в его голосе. Аристей держит девушку за талию и почти силой сажает её на стул.
-Ничего не говори, умоляю тебя. Я не знаю что сделаю если ты не замолчишь. Не вынуждай меня... – голос пропал, а Аристей наливает воду в стакан и сует её в руки Виоле. Руки дрожат, как же они дрожат, прямо как у какой-то испуганной девицы.

Несколько дней прошли как в тумане. Виола почти не выходила из своей комнаты: принимала успокаивающие зелья и спала. Спала, спала, спала без сновидений, лишь бы забыться. Если она и выходила из своей комнаты, то больше была похожа на привидение: резко похудевшая, осунувшаяся, почти без сил, наверное, семья задавалась вопросом, в чем еще душа держится, и как она переставляет ноги. Лею она почти не видела: кажется, Габи забрала ее к себе, впрочем, оно и к лучшему, дочь не должна была видеть маму в таком состоянии. Ви не могла себе помочь, что уж говорить о воспитании малышки Леи. Дни сливались в один: когда девушка не спала, она смотрела в окно, надеясь, что вот сейчас, в эту самую минуту, на подоконник вспорхнет белая сова-патронус, патронус Лисандра, которого она так ждала, с замиранием сердце напрягала глаза, вглядываясь в усыпанные снегом горы, больше напоминающие сладости, покрытые белым шоколадом. В любой другой ситуации бывшая хаффлпаффка обязательно бы заулыбалась такому природному великолепию, но сейчас оно навевало на нее страшную, всепоглощающую тоску: белый цвет ассоциировался с погребальным саваном, не меньше, и от такой белизны болели глаза, но Виола ничего не могла с собой поделать, как помешанная, глядя в окно, а когда она слишком уставала, то принимала зелье и снова погружалась в сон. Лучше так, лучше не чувствовать, ни с кем не разговаривать и ни о чем не думать, не чувствовать боли, в чьем плену находилась молодая женщина вот уже который день.
Миссис Уэнлок открыла глаза: голова была тяжелая, совершенно не хотелось отрывать ее от подушки, но тут Ви что-то замечает и резко садится. Голова кружится, но девушка уже стоит на ногах, пошатываясь, распахивает окно, тянет руки, но натыкается на стену, но сова никуда не исчезает. Призрачно-белый сгусток магии, больше похожий на туман, до боли знакомый патронус Лисандра. Виола готова закричать, она прижимает ладошки ко рту и готова сорваться вниз; летит к двери, на ходу вспоминая о том, что она в одной ночнушке, хватает со стула зимнюю мантию и бежит вниз по ступеньками, перепрыгивая через две, три, а то и четыре ступеньки, и откуда в ней только силы? Она совершенно забыла, что дом заколдован, что у нее нет даже волшебной палочки, но ей все равно. Сердце готово выпрыгнуть из груди, то ли от счастья, то ли от ужаса, то ли от всего сразу. Может, она спит, и видит самый прекрасный сон из всех на свете? Ей даже в голову не приходит позвать Аристея или Габриэлль: встрепанная, в домашних тапочках, ночнушке и зимней мантии, наспех застегнутой через петельку, Виола хватается за дверь, распахивает ее, делает шаг и...
...оказывается снаружи. В первое мгновение она не понимает, что это в действительности происходит. Хочется спросить, куда делись заклинания, что с ними стало? Неужели Аристей снял их? Но нет времени. Внезапно она задевает что-то носком тапочка, и с удивлением обнаруживает, что это ее волшебная палочка. Она все время была здесь, все время...Сова волнительно машет крыльями, словно призывая Ви поторопиться. Сейчас-сейчас...она быстро поднимает палочку и бежит вслед за совой. Быстрее, быстрее! Ничто не могло ее остановить: ни снег, ни мороз, ни ветер, бьющий в лицо. Бывшая хаффлпаффка бежала так быстро и усердно, что в боку закололо, но останавливаться было нельзя. Вдали показалась чья-то фигура, и все внутри оборвалось
-Лисандр! - она кричит, что есть сил и ускоряет шаг. И, кажется, в звуке ее голоса отражается вся боль мира, вся горечь любящей женщины, которая не в силах справиться со своими эмоциями, и поэтому кричит. Кричит так яростно и волнительно, что содрогаются даже многовековые горы! Волосы хлещут по щекам, Ви то и дело спотыкается, увязает в сугробах, но не смеет остановиться, еще чуть-чуть, всего несколько метров. Она с ужасом понимает, что ее Лисандр ничком лежит на снегу, весь в крови...в крови! Но живой, кажется. Слезы сами собой текут по щекам, и вот Виола уже возле супруга, падает возле него на колени, осторожно обхватывает за торс, пытаясь посадить молодого человека. Виола мечтает заглянуть ему в глаза и понять, что в них теплится жизнь. Она обнимает его, обнимает так отчаянно, как никогда в жизни, и беззвучно рыдает. Уэнлок весь изранен, но жив, Господи, спасибо!
-Господи, ты вернулся...вернулся...вернулся... - дрожащими пальцами, она пытается ухватить древко палочки и хоть как-то помочь любимому. Мысли пытаются, разум отказывается подсказать нужные заклинания, но каким-то чудом бывшая хаффлпаффка вспоминает. Мягко прикладывает кончик палочки к кровоточащей ране, пытаясь остановить кровь, приглушить боль и, тем самым, немного облегчить страдания Лисандра. Сердце бешено стучит, грозясь вырваться из груди, ребра нещадно сдавливает, в легких не хватает воздуха. Она чувствует, как где-то под ее ладонями бьется сердце Уэнлока, чувствует, как хаотично вздымаются его легкие. Виола готова был сойти с ума. Слезы градом катились по ее щекам, пока она судорожно осматривала тело супруга, пытаясь обнаружить еще раны, которые необходимо было залечить сию минуту. Она кусала губы, ежесекундно вздрагивая, но упорно, не останавливаясь ни на секунду пыталась залечить его раны. Магия истощала хрупкое тело: голова кружилась еще больше, пальцы холодели, но все это было так не важно по сравнению с тем, что муж жив, муж здесь, и она его больше никуда не отпустит.

Он и сам не заметил как погрузился в сон.
Лисандр видел светлый сон. Теплый, родной, и такой приятный.
Маленькая светловолосая девочка бегает во дворе и он не сразу узнает это место. Постепенно он вспоминает, что это поместье Уэнлоков. Вот и дуб под которыми они с братом играли вместе. Брат. Где же брат? Лис оборачивается, но не видит никого. Только девушка, чье лицо он не в силах разглядеть зовет его куда-то и Лисандр покорно за ней идет. Она прячется за дерево и не дает ему увидеть её лицо. Лисандр перехватывает её ладошку, и тут видит Виолу перед собой...
Только теперь она взрослая. Не маленькая девочка, а взрослая женщина, которая смотрит на него. Вот только она не улыбается. Лис зовет её, просит простить его, а она тает в воздухе.
И с неба начинает падать снег. Холодно. Ему и правда становится холодно, а он никак не может дойти до дома. Кажется, что путь не имеет конца. И всё тело немеет. Пальцы судорожно ищут волшебную палочку в кармане, но всё безуспешно.
Он падает в снегу... оборачивается назад и уже не видит того самого дуба. Всё исчезает, и не остается ничего. Кроме холода...
Лежащий на снегу Лисандр видит какой-то свет вдалеке. Он пытается открыть глаза, только свет слишком ярок. Глазам больно, но ощущая знакомое теплое прикосновение Лис делает вдох и кажется приходит в себя. Он делает усилие над собой и всё же открывает глаза. Зимнее солнце светит в глаза, а бывший рейвенкловец различает такие знакомые черты лица своей жены и кажется, что это всего лишь продолжение сна и ничего более.
Лисандр сейчас ничего не видит кроме света который освещает такое любимое лицо Виолы. Он чувствует как её руки дрожат, она кажется пытается остановить кровь. Всё равно. Теперь уже неважно если он умрет. Неважно ведь ему удалось увидеть её хотя бы в последний раз, не так ли? Но как только он понимает, что может больше никогда не увидеть Ви, то в нем сразу же пробуждается острое желание жить. Сейчас. Ради неё. Ради их дочери.
Лис прерывисто дышит, пытается справится со своим телом и присесть, а сил не осталось. Силы остались там. На поле боя. Там с теми людьми, кто погиб защищая чужие жизни. Защищая его семью и его самого.
-Не плачь... – его голос хрипит, а сил всё так же нету, но Лисандр делает над собой усилие и поднимает руку дотрагиваясь пальцами лица жены. Она такая теплая, такая родная и светлая, - Неужели... мне... это снится? – голос Уэнлока хрипит. Он не верит, что такое возможно, ведь Виола, его Виола, не могла покинуть домик на холме. Но несмотря на мороз он чувствует её теплое прикосновение на лице. Ощущает как её рана чуть-чуть затягивается под её палочкой. Значит это не сон? Неужели это не сон?
-Я вернулся, - после того как рана перестала кровоточить в Лису возвращается силы и он пытается справится со своим голосом чтоб убедить её – он никуда больше не уйдет, - Прости меня... простишь? Ведь простишь, Ви? – почему-то это сейчас важнее всего на свете. Лисандр понимал, что жена может никогда не простить ему этого предательства, той жестокости, с которой он покинул её, но сейчас... сейчас ему так хочется верить в то, что всё возможно. Что можно быть прощенным. Ведь он вернулся. Вернулся только ради неё.
-Холодно... – вдруг вырвалось у него и на минуту Лис прикрыл глаза после чего попытался присесть в снегу. На этот раз у него получилось, и потянувшись к Виоле он прижал её к себе, не думая о том, что может испачкать её в собственной крови. Он обнимал её задыхаясь, но чувствуя запах её волос через который заглушал для него всяческий запах крови. Лис не замечал, что они сидят на снегу, который успел пропитаться багряной жидкостью то тут, то там... уже неважно. Он вернулся. Он выжил и вернулся к ней.

Эти дни тянулись в вечность. Казалось, что конца не будет, что они не доживут до того дня когда Лисандр вернется. Аристей всё больше молчал. Габи с грустью в глазах на него поглядывала и лишь время от времени прижималась к его плечу понимая, что этим куда больше поддерживает мужа, чем разговорами. Дети ничего не знали, но даже они чувствовали напряженность, что витала в воздухе. А Ви...
Она почти не выходила из своей спальни. Даже не хотела на них смотреть, и он понимал её. Аристей знал, что так оно и будет поэтому каждый день верил и надеялся, что вот сейчас брат вернется. Он знал, что Лис жив. Был уверен в этом. Он бы почувствовал еслиб с ним что-то случилось, обязательно почувствовал. Тей ни на минуту в этом не сомневался, поэтому молча ждал когда же близнец вернется.
Он снял антиапарационные чары вчера ночью, когда всего лишь на часок отправился в Лондон. Не смог удержаться. Хотел узнать, что там происходит, но так же быстро вернулся. Не хотел видеть брата, но скорее просто не мог. Он знал, что Лис жив, так зачем к нему лезть. Зачем ещё больше волновать его? У каждого из них был свой долг. Они распределили свои роли. Лисандр ушел защищать их мир, а он защищал их семья. Каждый по-своему герой, и каждый по-своему страдал. Он не боялся, что Виола поймет, что чары сняты, она была слишком не в себе чтоб догадаться.
Это щемящее чувство, эта боль, которая грызла его изнутри... казалось, она никогда не пройдет, никогда его не оставит. Аристей почти не спал. Лишь слушал дыхание Габи по ночам и убеждал себя снова и снова в том, что они поступили правильно. Хотя подобная мысль всё чаще его злила.
Правильно. Что правильно? Может нужно было плюнуть на все правила и запереть Лисандра в какой-нибудь комнате пока это не закончится? Но он знал брата, и понимал, что еслиб пошел на это, то тот бы никогда ему этого не простил. Не простил бы, и не смог жить дальше. В первую очередь Лис бы не простил себя, а ведь ему ещё жить... жить. Жить!
Тей всё чаще вспоминал детство. Всё чаще возвращался к тем временам когда они все трое играли в саду. Вспоминал улыбку Виолы и её корону из ромашек. Вспоминал как они с братом ссорились и дрались. Как Лисандр доказывал, что принцесса станет его женой, а Тей лишь смеялся в ответ. Теперь же принцесса горевала, а рыцарь сражался с монстрами там, уже в реальном мире, где и ранения были настоящими. И смерть казалась куда страшнее, чем в игре, когда после падения брат заливался звонким смехом.
Габриэлль сидела с детьми. Он поражался её силе, поражался, что в такой сложный момент она оказалась куда сильнее него и могла изображать спокойную мать прижимая к груди своих маленьких мальчиков. А он не мог смотреть на детей, особенно на свою племянницу, которая явно догадывалась, что что-то не так и уже в который раз спрашивала где её папа.
Раздался какой-то грохот и бывший рейвенкловец резко вскочил со стула. Всё это время он сидел на кухне, а теперь бросился в гостиную чтоб увидеть то, чего он ждал все эти дни. Лисандр лежал на диване, а рядом с ним на полу была и Виола, которая заливалась слезами. Он бросился к ним не отдавая отчет себе и схватил брата за плечи.
-Лисандр! Ты жив! Ты жив! – почти что прокричал мужчина, - Габи! Сюда! Скоре! – позвал он жену, но голос его так дрожал, что казалось он сейчас потеряет сознание от переполняющих его чувств. Взгляд упал на рубашку брата, которая была пропитана кровью. Он был ранен, не на шутку ранен, и тут простыми знаниями не поможешь. Ему нужна была серьезная помощь целителей.
-Идиот! Не мог остаться в больнице?! – снова сорвавшись на крик Аристей бросил взгляд на Виолу, - Вставай, мы сейчас же трансгрессируемся в Мунго. Виола, ты слышишь меня!? – подхватив девушку под локоть он поставил её на ноги после чего встретился с испуганным взглядом жены, - Габи, присмотри за детьми, теперь всё будет хорошо... всё будет... – но он уже не мог больше говорить так как всё его внимание сейчас было сконцентрированно на Лисандре, который кажется уже терял сознание. Идиот! Первым делом метнулся сюда забыв о своей ране!
-Ви, смотри на меня, - он сжимал её за плечи, - мы сейчас же аппарируем в Мунго, слышишь? С ним всё будет в порядке!– и не дожидаясь её ответа он взял брата на руки. Хлопок. И в гостиной осталась только Габи, да и дети которые выбежали на шум, но так и не увидели ничего...
Он жив. Он жив! А это главное...