Le sommet de la Lumier

Примечание: Линд сказала, что надо счастливый монопостинг. Он неадекватный, длинный, странный, а вторая часть - вообще письмо. Я вас предупредил, приятного прочтения и все такое.

Вы знаете, что такое дети?

Нет? А хотите, я вам расскажу, что такое собственные дети? Собственные дети – это кошмар, кромешный ад, ужас, локальный Апокалипсис! Потому что я, Джеймс Поттер, вообще не секу в детях. Нет, я их люблю, я готов посидеть со своим ребенком, я за него даже умереть готов, но, черт побери, я вообще не разбираюсь во всех этих тонкостях ухода за детьми. Я не умею, как делают это женщины, по одной лишь тональности детского плача определять, что стряслось с моим чадом. Хочет ли он кушать или пеленки надо поменять, или просто посидеть с ним, потому что его что-то испугало и от этого он плачет. Я в этом вообще не разбираюсь.

Да, Джеймс Поттер, в общем-то, плохой отец.

Давайте по порядку.

Все началось с того, что я пришел к Сириусу и объявил, что женюсь. Прямо так и сказал:

- Сириус, драклом буду – женюсь!

Бродяга, конечно, поржал, после чего похлопал меня по плечу и сказал, что это пройдет. Но я настоял на своем, потому что у меня был Очень Веский Аргумент, который я ему тут же выложил, как на духу. Однако вместо того, чтобы порадоваться за меня, он сделал круглые глаза и спросил, действительно ли я хочу жениться на девушке только потому, что она планирует назвать своего первенца в честь капитана Дружной Лужи.

- Да ты ничего не понимаешь, Бродяга! Это же очень круто звучит – Гарри Поттер! – с жаром заявил я в ответ. – Я просто не могу позволить еще кому-либо взять в жены Эванс, если она серьезно хочет назвать своего сына Гарри! Понимаешь?

Судя по тому, что после этих слов сказал мне Бродяга, ни дракла он не понимал. Впрочем, мне было неважно, что он посоветовал мне меньше увлекаться квиддичем и больше думать о том, от чего я отказываюсь. Гарри! Как капитан Дружной Лужи! Только Поттер, понимаете? Вот и я понял, что Лили – определенно моя женщина. Потому что только моя женщина может назвать сына в честь капитана моей любимой команды.

Хотя, наверное, дело было вовсе и не в этом.

Итак, мне было восемнадцать, когда я женился.

Естественно, я не планировал никаких детей в ближайшем будущем. Просто потому что мне было восемнадцать, у меня была горячая кровь, ну и война за окнами, конечно. Только не подумайте, будто я такой святоша, что даже пальцем Лили не касался. В конце концов, мы каждый день не знали, сколько нам еще быть вместе, поэтому тратить время впустую, сидя на расстоянии вытянутых рук друг от друга, я не собирался. Ну, знаете, чтобы было чем похвастаться, когда я загремлю в Ад, или куда там обычно попадают такие мальчики, как я?

И пока Сириус ставил брови домиком, а Ремус понимающе улыбался, я хотел свою жену. Жену, не детей, заметьте! Нет, конечно, однажды я бы не отказался увидеть в своем доме исчадие, то есть, я хочу сказать, милое существо, похожее и на меня, и на Лилс одновременно, но только не в восемнадцать лет. И даже не в девятнадцать. В конце концов, у своих родителей я тоже был поздним ребенком и не вижу ничего страшного в том, чтобы спокойно дожить хотя бы до тридцати, а потом уже думать о наследниках.

А внуки – драклы с ними, с внуками.

Однако семейная жизнь состояла не только из размышлений о как можно более долгом отсутствии детей и прочих радостей жизни. Оказывается, Лили может спать только с открытым окном, в любой сезон, вне зависимости от того, дождь ли на улице или просто смертный зимний хлад. Оказывается, она обожает кошек, а потому эти наглые мохнатые звери пасут ее каждое воскресенье, когда она забирает молоко с заднего крыльца дома. Угадайте, куда девается то молоко, которое я до этого обычно наливал в утренний кофе?

Я тоже не идеален, признаю, но временами такие мелочи добивали меня.

Но это не единственное в ней, что заставляло меня злиться. Мать моих будущих детей кидалась в любое пекло! В любое! Пожиратели Смерти в маггловских кварталах? Лилс уже спешит туда! Супервумэн – это, конечно, круто, но только не тогда, когда это твоя жена. И сколько посуды мы перебили, выясняя отношения на эту тему, я даже считать боюсь. Хватило бы на весь Хогвартс, с запасом. Она кричала, что не может сидеть в стороне, пока там убивают ее друзей, на что я на повышенных тонах приводил логичные аргументы в пользу того, чтобы она сидела дома и носа не казала на улицу. Впрочем, на каждый мой аргумент у нее находился свой контраргумент.

Кто еще, кроме этой рыжей бестии, мне достойного Гарри Поттера родит, а?

За окном была осень, и ветер кружил опавшие листья по аллеям в парках, а я кружил ее на руках в гостиной нашего дома. Не помню даже, зачем, просто день выдался хороший. То ли там поймали кого-то важного, то ли убили кого-то плохого, то ли еще что, то ли наоборот кто-то из наших выздоровел – честное слово, моя память не сохранила такие детали. Суть не в том. Мы долго смеялись, а потом она сказала, что беременна.

Если бы там не стоял диван, я бы уронил ее прямо на пол, клянусь.

- Что, прости?

Она села на диване и, подняв на меня свои зеленые глаза, повторила, что беременна. Я смотрел на нее, силясь понять, что в ней изменилось. Честно говоря, я не знал, чем отличаются беременные женщины от тех, которые не беременные. Ну, кроме живота – это-то и дементору ясно. Не уловив ни единого изменения, я усмехнулся и покивал ей. Шутница. Однако она посмотрела на меня так серьезно-серьезно, как на болвана, и повторила свои слова еще раз.

- Но мы же предохранялись?

Она промолчала, пока я смотрел на нее, как флоббер-червь на преподавателя УзМС. Если мысли умели умирать в тот момент, то, верно, они и умерли все разом в моей голове. То есть, что же это получается? Я – отец? Джеймс Поттер – отец? Девятнадцатилетний мальчишка?! Я был очень критичен и не переоценивал свои способности, как воспитателя. Да я выращу такого маленького монстра по своему образу и подобию, что ему даже гоблины кланяться будут, лишь бы не трогал ничего!

Итак, мне девятнадцать и моя жена беременна.

Сириус ржал, как лошадь. Как гребаная маггловская сумасшедшая лошадь. Но я был настолько морально пьян, что даже не пытался точечным ударом в челюсть намекнуть ему, что пора бы уже заткнуться. Потому что, драклы подери, я пришел к нему за советом, а не за этим ненормальным смехом, перемежающимся с возгласами «папаша Поттер!» Ремус, тихо давясь сливочным пивом и хихикая, вот уже который раз за вечер предлагал мыслить конструктивно. Но поскольку Сириус смеялся, а я был не в состоянии мыслить вообще, все его предложения нами методично игнорировались.

Зато потом я вернулся домой, разбудил свою жену, смачно чмокнул ее в лоб и, вдрызг пьяный, уснул у нее в ногах, повалившись прямо поперек кровати. Мне было так хорошо и уютно, все казалось таким простым и понятным, что я даже спал спокойно до самого утра. То ли Лили не решилась меня будить, то ли тоже легла поперек, то ли просто не сумела сдвинуть мою тушу с места, но утром я проснулся с жутким похмельем на том же самом месте, где и уснул. Потом, правда, я потерял свои очки, кубарем скатился по лестнице и второй раз в своей жизни был погребен под бесчисленным множеством книг и шкафом, в котором они стояли. И пока я лежал, невидяще разглядывая страницы с описанием магических и маггловских наркотических веществ, я точно знал, что все будет здорово.

За что люблю своих друзей – всегда помогут прийти в себя!

Четырнадцатого июля мы праздновали День Рожденья Дамблдора. Точнее, сначала мы пили за его здравие, а потом просто глушили огневиски наперегонки с Бродягой, потому что после всех этих тостов мне показалось, что у него слишком наглая рожа. Хотя, в общем-то, все это было в порядке вещей для нас. Спортивный дух, все такое. Не мог же я просто так дать ему выиграть?

Когда в четыре часа утра я явился на порог своего дома, всерьез намереваясь подарить единственному домовику в нашем доме тот старый вонючий носок, что держал в руках, меня встретила моя рыжая бестия. Она рвала и метала, тыча мне в грудь пальцем с такой частотой, что набила мне там синяк. Я у нее был виновен во всех смертных грехах, хотя, преимущественно в том, что «предлагала же мне мама подождать, а тут появился ты – две улыбки, галантно ручку поцеловал – и вот на тебе теперь, муженек!» Временами Лили вспоминала, что беременна, и принималась причитать о том, что ей нельзя так волноваться. Я послушно кивал, давя пьяное хихиканье.

- Поттер! Да ты понимаешь, что у меня, - а, значит, и у тебя - скоро ребенок родится?

- Понимаю, дорогая, - я расплылся в самой широкой улыбке, на какую только был способен.

- Вижу я, как ты понимаешь.

Но нет, она ничего не видела. Она не видела, как эта новость будоражила мою кровь вот уже которую неделю. Я вообще ничего делать не мог, потому что был то ли в шоке, то ли пьян, то ли попросту неадекватен. Когда ко мне обращались, я обычно переспрашивал, а потом глупо так улыбался, чтобы от меня отстали. Какие к драклу собрания Ордена? Какие Пожиратели? Пошлите Тому-Кого-Нельзя-Называть письмо о том, что у Поттеров ребенок скоро родится, чтобы он поумерил пыл. Или купил бутылку хорошего огневиски и напился.

Ха, мой ребенок ему еще покажет!

- У него ребенок должен родиться с минуты на минуту.

- Это поэтому он мечется тут?

- Молодой папаша, сама знаешь, они все такие.

...

- Ты уверена, что он адекватно среагирует?

- Не исключено.

- Ну, тогда я пойду.

- Удачи.

- Ох, лучше бы ты сама сходила и сказала ему...

- Нет-нет, у меня дела, дела, знаешь, так много дел! Опять бумагомарание, ну, сама знаешь.

- Хитра, мать. Ну, с Богом.

Я сел на скамейку. Потом встал. Потом опять сел. Я не помню, сколько именно раз я садился и вставал, пока дожидался хоть каких-нибудь вестей о том, как там все прошло. Я ходил кругами по коридору, подкрадывался к двери, насвистывал гимн Хогвартса, ерошил волосы и готов был сиюминутно сойти с ума от теребящего меня беспокойства. Я видел, как две медсестры остановились в другом конце коридора и стали о чем-то шептаться. Обессилев от собственных метаний, я в очередной раз присел, нутром чуя, что скоро одна из этих девушек подойдет ко мне.

- Мистер Поттер, у вас...

Еще на подходе она начала говорить, но я ее не дослушал, вскочив с места. Минуты три я честно душил ее в объятиях, эту несчастную медсестру, которая, наверное, молилась только о том, чтобы я ее отпустил. Но мне было совершенно не до того. Когда я услышал ее сдавленное «сын», я готов был задушить в объятиях кого угодно. Казалось, по моим венам бежала не кровь, а чистая концентрированная радость или даже вернее счастье. Буря эмоций еще бушевала во мне, когда я, так радостно и глупо улыбаясь, выпустил несчастную девушку из своих объятий.

- ...и ваша жена... в полном... порядке.

Она не менее радостно, чем я до этого сжимал ее в объятиях, вдохнула воздух, а потом прибавила более строгим тоном, что к роженице пока нельзя. Однако я в это время радостно размазывался по стенкам коридора, то ли задыхаясь от счастья, то ли просто дурачась, и поэтому не совсем понял, о чем она. Впрочем, это все было неважно.

Итак, мне двадцать, я женат на самой прекрасной женщине на свете, и сегодня эта женщина родила мне сына. И плевать я хотел, что в стране идет война, что, может быть, однажды я могу умереть на ней, я вообще на весь мир плевать хотел. Пусть делают что хотят, а у меня тут жена и сын. Сын, понимаете, сын! Сын, которого я выращу в лучших традициях мародеров! Сын, крестным отцом которого будет мой лучший друг! Сын, которого будут звать, как капитана моей любимой квиддичной команды!

- Гарри Поттер! Гарри!

Краткая инструкция:
Что слушать: раз, два, три, четыре.
Как читать: те, кто хотят сначала смысл, а потом атмосферность, читают в том порядке, в каком оно все есть в сообщении. Те, кто хотят сначала атмосферность, а потом смысл, сначала читают скрытый текст, а потом уже основное сообщение.
Ворнинг: скрытый текст = много_траффика

Полчаса до атаки,
Скоро снова под танки,
Снова слушать разрывов концерт.
А бойцу молодому
Передали из дому
Небольшой голубой треугольный конверт.
<…>
И в бою под Сурою
Он обнялся с землёю,
Только — ветер обрывки письма разметал.

«~~Гарри Поттер!~~ ~~Гарри!~~ Сын!

Прости, я буду немного сбивчив, потому что это сложно – записывать мысли. То есть, никогда прежде я этим не занимался в таких масштабах. Твоя мать подсказала мне идею, но я не знаю, что выйдет из этого. Может, что-то путное. Было бы здорово.

Жаль, мой отец никогда не оставлял мне писем, но ты же мое прочтешь?

Надеюсь.

Хочешь, я расскажу тебе о твоей маме? О, она волшебная, твоя мама.

У тебя ее глаза. Думаю, тебе еще много раз об этом скажут, но просто знай, что у тебя глаза самой чудесной женщины на свете. Ты бы только знал, как это выглядит, когда вы смотрите на меня вдвоем – оба зеленоглазые. Я даже описать не могу это ощущение. Ну вот... Вот когда возьмешь в жены самую-самую любимую девушку, и она родит тебе самого-самого ребенка, у которого будут ее глаза – тогда поймешь.

И улыбаетесь вы очень похоже, для меня, по крайней мере. Мне сразу хочется улыбнуться в ответ. Я сделаю колдографию, чтобы ты смог посмотреть потом когда-нибудь, когда станешь взрослый. ~~Может, посмеешься над своим влюбленным отцом и его глупой писаниной.~~

Может, поймешь.

Твоя мама говорит, что я балую тебя. Даю палочку поиграться. Просто ты так радостно улыбаешься, когда видишь эти искры, что я не могу удержаться. Правда, иногда ты рушишь вещи, размахивая моей палочкой, но на этот случай есть волшебное “reparo”. Другой вопрос, что я не всегда успеваю все поставить на места и починить перед приходом твоей мамы, поэтому, думаю, она и жалуется. Но я все равно буду давать тебе палочку, маленький волшебник. Только ей не говори.

Знаешь, почему у тебя такое имя? Давай, я расскажу тебе.

Я не знаю, знаешь ты сейчас или нет, но я очень люблю квиддич. Думаю, что такое «квиддич», тебе объяснять не надо. Есть такая команда – Дружная лужа. Они очень классно играют, просто дух захватывает, как. Я, когда маленький был, хотел стать профессиональным игроком в квиддич и попасть в эту команду.

Их капитана зовут Гарри. Смекаешь?

Нет, на самом деле, твое имя придумал тебе не я. Его придумала твоя мама. Думаю, тебя это удивило, но тем не менее я не вру – это была действительно ее идея. Помнится, после этого разговора я пришел к твоему крестному отцу и сказал, что женюсь. Я не люблю прорицания и все такое, но это совпадение показалось мне таким знаменательным, что я просто не мог не обратить на него внимание.

~~Надеюсь, ты не злишься на меня за такие глупости, просто~~

Надеюсь, тебе нравится твое имя.

Ты настоящий волшебник, Гарри.

Нет, кроме шуток. И я не волшебных палочках сейчас.

О, а хочешь, я расскажу тебе о Хогвартсе наших с мамой времен?

Он был волшебный, наш Хогвартс. Он и сейчас, когда ты читаешь, такой, я думаю.

На самом деле, мы с твоей мамой не очень ладили в школе. Ну, знаешь, как это бывает: я хулиган, а она староста и все такое. Впрочем, тебе наверняка уже об этом рассказывали, так что я не буду повторяться.

Думаю, ты знаешь, но все равно скажу, что в Хогвартсе четыре факультета. Мы с твоей мамой учились на Гриффиндоре. ~~Надеюсь, ты тоже туда попадешь.~~ На самом деле, факультет – это не главное. Я знаю много людей, которые окончили другие факультеты, и, тем не менее, они отличные люди и волшебники. Думаю, ты сам поймешь это однажды.

Еще в школе была куча скучных уроков. Точнее, были уроки, которые были интересные, и те, в которых я ничего не понимал. Ну, История магии, например, - на ней я обычно спал. Мне даже сейчас совершенно не стыдно, что я не в курсе, сколько именно и когда было этих восстаний гоблинов. Знаешь, Гарри, я вот в школьные годы все время думал: им что, делать было нечего, этим гоблинам, кроме как восстания организовывать постоянно? Открыли бы сразу Гринготтс и радовались бы жизни.

Еще Зельевариение – тоже не мой конек. В наше время его вел ~~профе~~ (дурацкая привычка) Слагхорн, очень забавный дядька. Правда, моего котла он опасался. Издалека так заглядывал, поднимаясь на цыпочки, качал головой и шел дальше. Это если я не успевал намешать туда чего-нибудь взрывоопасного. А вот твоя мама была отличницей по Зельям. Ну, она же женщина, ей положено. Так что, Гарри, не расстраивайся, если ты тоже не будешь ничего понимать в этих варевах. Ты мальчик, тебе можно. Я разрешаю тебе не слушать маму по этому поводу.

А вот к МакГонаггал, например, ходи обязательно. Во-первых, она очень классная профессор, во-вторых, Трансфигурация – очень полезная штука. На Заклинания тоже ходи, и на Защиту. На Защиту особенно. Поверь, там тебя ничему лишнему не научат. Все пригодится. Тебе даже твой крестный отец это скажет.

Кстати! Про маму-то я тебе рассказал, а про крестного отца – нет.

Мы с Сириусом дружим уже очень долго. Буквально с первого курса, хотя, знаешь, тогда это был ~~тот еще засранец~~ нехороший человек. Вообще, нас всегда, сколько я себя помню в школе, было четверо: я, Сириус, Ремус и Питер. Мы везде влипали вчетвером и вообще, больше всего пергамента Филч потратил на описание наших, как мы их называли, «шалостей».

«Я торжественно обещаю, что не замышляю ничего хорошего», - запомни эту фразу, Гарри.

Однажды она тебе пригодится.

Возвращаясь к Филчу – он нас просто ненавидел. Я уверен, самым большим его желанием было испытать на нас ~~Непростительное~~ (я потом расскажу тебе про них, пока что просто забудь, что я написал это слово) какие-нибудь старые методы наказаний. Хотя, знаешь, ничего скучнее, чем драить кубки или собирать флоббер-червей или сортировать личные дела учеников, я никогда не делал. Впрочем, когда мне в пару попадался Сириус – это сложно было назвать отработкой. Иногда вообще получалось, что нам давали отработку за исполнение отработки.

Гарри, веди себя хорошо. Либо очень крепко с кем-нибудь подружись.

И еще, Гарри, запомни первую заповедь: не смешивай. Никогда, ни при каких обстоятельствах, ни за какие коврижки не соглашайся смешивать алкоголь. Как сказала бы твоя мама – лучше вообще не пей или пей, но очень мало, и я склонен с ней согласиться. Только в честь праздников и только чуть-чуть.

~~Ну, либо если очень-очень захочется или будет очень хороший повод.~~

Твоя мать только что заглянула в мое письмо и зачеркала последнюю строчку. Надеюсь, ты разберешь, что я хотел тебе написать.

Раз уж я заговорил о таких вещах, вроде, что такое хорошо, а что такое плохо, то запомни, Гарри, на всю свою жизнь запомни, что различий между чистокровными, полукровками и магглорожденными магами нет. Вот нет и все. В школе ты наверняка столкнешься с разными волшебниками, так вот, обрати внимание, что вы все держите палочки, колдуете, общаетесь, летаете на метлах и так далее. И неважно, что кто-то лучше, а кто-то хуже. Это не зависит от того, кто твои родители и знатен твой род или нет. Это зависит только от твоих природных талантов, которые могут не зависеть от твоих родителей, и того, как хорошо ты слушаешь профессоров на занятиях.

Поэтому никогда даже не думай оскорблять или унижать других просто потому что они магглорожденные. Если я когда-нибудь узнаю, что тебе вдруг стукнуло в голову так поступить, я обещаю, что мало тебе не покажется.

Надеюсь, ты меня понял.

Мерлин, Гарри, ты бы только знал, как я завидую тебе, когда слышу, какие колыбельные поет тебе твоя мама. Она тебя очень любит. Береги ее. Со мной можешь спорить, сколько тебе будет угодно, но с ней не ругайся никогда. Никогда. Больше, чем она, тебя больше никто никогда не полюбит. Поверь, я просто... вижу это.

Вообще, Гарри, в твоей жизни должно быть две самых любимых женщины: мать и жена. Ощущать чувство доверия и привязанности к любимой женщине мало. Ты должен быть готов отдать все на свете за нее, даже если из-за этого случится конец света, даже если последним, чтобы отдать, будет твоя собственная жизнь. Только тогда это будет любовь.

Никогда не живи, заботясь только о себе.

Я упоминал в письме Непростительные, хотя совершенно не хотел писать тебе о них. Но, раз уж я обмолвился об этих заклятьях, то стоит объяснить тебе до конца.

Гарри, если бы у меня была такая возможность, я заколдовал бы каждого, и себя в том числе, чтобы все забыли эти заклинания. Они – это все самое ужасное, что есть на свете, сконцентрированное в магических формулах.

Никогда не применяй их и не позволяй никому вокруг тебя применять их. И не потому, что из-за этого можно попасть в нашу тюрьму, в Азкабан. Поверь, если ты хоть однажды увидишь или, не дай Мерлин, почувствуешь их в действии, то ты поймешь меня.

Я сам видел, как они действуют.

Есть еще одна вещь, о которой я не очень бы хотел тебе рассказывать. Но, знаешь, есть в школе такой предмет – История магии. Все то, что ты там слышишь, отфильтровано Министерством, и никто не ручается за правдивость всего, что там говорят.

Сейчас, когда я пишу это письмо, вокруг война. Это не когда в учебнике ровным шрифтом написано, что один маг со своими сторонниками напал на другого, а в конце победил первый.

Это когда умирают люди, Гарри. Это когда боишься засыпать. Это когда говоришь «спасибо» Мерлину за то, что проснулся утром целый и невредимый. Это когда очень страшно не потому, что ты трус, а потому что... Потому что ты никогда не знаешь, что будет завтра, и на чьи похороны ты придешь в следующий раз. И тебе страшно, Гарри, до дрожи страшно, когда ты думаешь, что это могут быть похороны твоей жены или лучшего друга.

Я не пугаю тебя, я просто рассказываю тебе о том, как мы живем сейчас.

Запомни, Гарри, война – это очень, ОЧЕНЬ плохо. Неважно, будет это в твоих силах или нет, будешь ты на родной земле или в чужой стране, будешь ты молод или уже стар, будешь ты держать в руках волшебную палочку или свежую газету – все это неважно, но если ты вдруг увидишь, что грядет война, всеми силами постарайся предотвратить ее.

Но я искренне желаю тебе, чтобы ты никогда не пережил того же, что я или твоя мама.

И я хочу сказать тебе спасибо. Спасибо, Гарри, что появился на свет именно в это время. Именно в тот час и в тот день, именно с этими глазами и такой улыбкой, именно нашим с Лили сыном. Я не знаю, что случится завтра, поэтому спасибо тебе за то, что дал мне почувствовать себя отцом. Это чувство стоит того, чтобы бороться.

Я обещаю, что у тебя все будет хорошо. Я сделаю так, чтобы это было не пустым обещанием.

Интересно, сколько лет тебе будет, когда ты будешь читать это? Сейчас я все еще не знаю, когда тебе отдать это письмо. Но я решу, и ты непременно получишь его в положенный срок.

Я верю, ты все поймешь, даже если меня не будет рядом, чтобы объяснить».

Только один лишь ветер знает, где ныне то письмо, и кто нашел его в развалинах старого дома Поттеров в Годриковой Лощине, что с ним сделал тот человек, и почему старые, потемневшие от времени, местами порванные листки с выцветшими чернилами до сих пор бережно хранятся на чьей-то книжной полке среди древних томов по истории, и почему она никогда не отдала письмо адресату.

Скрытый текст