Отправлено: 07.09.09 03:08. Заголовок: No Place to Hide

# Дата: конец октября 1981, поздний вечер.
# Место: Годрикова Лощина.
# Участники: Alice Longbottom & James Potter.
# События: Последняя осень, part 2. Последняя встреча.
# Примечания:
Удар незрим и невесом.
Других пророчества хранили. ©

 Отправлено: 07.09.09 03:13. Заголовок: Иногда ей казалось, ..

Иногда ей казалось, что такие дожди бывают только осенью. Только в Англии.
Моросящие, холодные, затяжные, непрекращающиеся целыми сутками. Те самые дожди, что обычно не имеют ничего общего ни с летними озорными ливнями, ни с яркими весенними грозами. Обычная осенняя слякоть, в которой, может быть, тоже есть своя прелесть, если суметь её разглядеть.
Но это в Лондоне – мокрый асфальт и такое низкое серое небо, затянутое бесконечными тучами. А здесь, вдалеке от столицы, целый ворох не менее мокрых и давно уже пожелтевших листьев под ногами, и редкие фонари, задумчиво мерцающие возле тех пабов и лавок, что в такую пору не закрываются допоздна.
Обычно в такую погоду не хочется даже высовываться на улицу, не то чтобы совершать прогулки, тем более, что волшебникам не составляет никакого труда без этих самых прогулок обходиться, аппарируя от одного пункта назначения к другому. Но сегодня – хотелось. Невилла забрала к себе Августа, а Фрэнк опять задержался на работе.
Всю осень Алиса ловила себя на странном и до мурашек по коже пугающем ощущении одиночества. Все вокруг давно устали делать вид, что верят в скорейшее завершение этой проклятой войны. А она почему-то верила, что конец, он уже близок. Вот только ценой ему будет нечто настолько страшное, что горечь утраты с лихвой затмит радость окончания. Нет, не победы. Просто конца. В этой войне не будет проигравших, или победителей. Слишком много за эти годы они проигрывали и побеждали. Слишком много теряли. Столько всяких – слишком.
Пророчество. Всё было предопределено, исход неизбежен. И выбор – увы, не за ними. Алиса знала, и Лили знала, что, кого бы он ни выбрал, попытаться уберечь – единственное, что им теперь остаётся. Как безнадёжно. Нет, за себя не страшно. Страшно за тех, кто дорог.
Так тихо. Только дождь шуршит по опавшей листве, шепчет что-то.
Алис, ну, сколько можно обманывать и себя, и друг друга? Ты же понимаешь, что эта осень во всех отношениях – последняя.
И всё тот же жёлтый свет фонарей, и капли дождя блестят на запотевших стёклах светящихся окошек.
Лили, милая Лили. Сидеть взаперти жутко, правда? Но это тоже – не наш с тобой выбор.
А этот запах последней осени, он ведь тоже совершенно особенный.
Фианн, хоть ты береги себя, ладно? Ведь когда-нибудь они и за тобой тоже придут. Будь проклято это Пророчество.
Мысли путаются, и этот воздух, насквозь пропитанный дождём, окончательно сводит с ума.
Как вы там, как? Вы все, кто так далеко от меня теперь.
- Джеймс?
Показалось, наверное. Нет, Джеймс Поттер, появился откуда-то из темноты. Откуда он здесь вообще взялся? Несколько мгновений Алиса ещё наблюдала за тем, как Джеймс пересек улицу и направился к дверям одного из пабов. А потом всё-таки прибавила шаг, чтобы догнать.
- Джим Поттер! Я тебя тысячу лет не видела, и вот ты снова от меня сбегаешь.
Она улыбалась, но какой-то грустной, хоть и искренней, получилась эта улыбка. А на нём, вот странно, такой же шарф, как и на ней. С ало-золотыми полосками. Она всё-таки улыбается.

 Отправлено: 09.09.09 23:37. Заголовок: Пост #23

На самом деле, Джим уже давно позабыл, что такое отдых. Война изматывает, знаете. Нет, конечно, и в его жизни были выходные или же краткая сиеста посреди буднего дня, но то был отдых официальный, календарный. Просто время, когда, в теории, Джеймс мог бы отдохнуть от дел, уделив время себе самому и своим родным и близким. Но когда ты целыми днями занимаешься тем, что учишься боевым заклятиям, а потом непременно сталкиваешься с необходимостью применять их в абсолютно реальных боях, где нет подставных лиц, что дадут тебе фору, то невольно перестаешь отличать выходные от будних. Везде одно и то же, даже лица не меняются. Каждый день какой-нибудь спектакль – война, что поделать, - а труппа одна и та же. Состояние Поттера сложно было назвать даже таким ясным словом, как «усталость». Бессилие, скорее. Мучительное осознание собственного бессилия – вот так, длинно и неповоротливо это называлось.
Впрочем, это не означало, что стоит оставлять попытки. В конце концов, Сохатый самым удивительным образом ощущал ответственность за других людей, его близких друзей и жену, конечно. И за Гарри. Появление сына, несомненно, многое поменяло и в его жизни, и в нем самом. Первое время он, кажется, даже ревновал Лили к Гарри, но потом привык и ощутил непривычное чувство ответственности за этих двух беззащитных в его глазах людей. Что бы там ни говорила Лили, как бы она ни проявляла себя в стычках с Пожирателями, а привилегия защищать все равно оставалась за ним. Нет, определенно, бывшему гриффиндорцу было за что бороться, даже ощущая собственное видимое бессилие в этой войне.
Но сегодня юноша решил на время отречься от какой-либо ответственности, понимая, что нужно дать себе хоть какое-то ощущение свободы от забот, иначе это все плохо закончится. Однако уходить слишком далеко от дома он не мог, помня о Пророчестве, да и просто ощущая беспокойство за жену и ребенка, буде ему случалось бывать далеко от Годриковой Лощины, когда Лили и Гарри были дома. Уходил он незаметно по возможности, чтобы не потревожить спящих членов своей семьи, да и чтобы его беспокойная рыжая женщина не волновалась, куда это муженек намылился на ночь глядя. На самом деле, он планировал где-то с часок посидеть в пабе, пропустить пару пинт сливочного пива, а потом вернуться домой, чтобы вновь уснуть без сновидений. Да, пожалуй, ему даже повезло: именно отсутствие сновидений сейчас было просто манной небесной. Никаких кошмаров, никаких душераздирающих драм и таких до боли реальных картинок из школьного прошлого. Просто закрыть глаза вечером и открыть их утром, будто бы и не было этой краткой ночной передышки.
Намотав на шею гриффиндорский шарф, который Джим бережно хранил еще с выпуска и временами надевал, ощущая при этом, как мир становится почему-то уютнее, он вышел из дома в вечернюю темноту. Погода не радовала, и вполне можно было бы трансгрессировать, но Джеймс предпочел прогуляться и освежить мысли при помощи холодного уличного воздуха. Осень уже давно принялась за дело, повсюду с деревьев осыпались листья, а небо окрасилось в серые оттенки дождевых туч. Дыша свежим воздухом, Поттер, впрочем, не собирался забывать о своей конечной цели, растягивая прогулку на целую вечность. Хотя, может, какая-то его часть и была не против этого.
Бездумно шагая, Сохатый не ожидал, что его кто-либо окликнет, а потому услышав свое имя, резко развернулся, рефлекторно наставив палочку на окликавшего. Какое-то время он так и стоял, щуря глаза и вглядываясь в знакомое лицо, словно не узнавая Алису Лонгботтом – ту самую Алису, к которой в последнее время так привязалась Лили и, как следствие, он сам. Все-таки пророчества удивительно влияют на людей, что ни говори. И теперь, наставив на девушку палочку, Мародер ощутил себя неуютно, но все-таки рассмеялся, обронив «прости», и надолго задержал взгляд на красно-желтых полосках ее шарфа. Такого же, как и у него. Возможно только чуть более старого, но тем не менее – гриффиндорского, родного шарфа.
- Не ожидал тебя увидеть в такой час, - юноша спрятал, наконец, палочку и устало улыбнулся. – Но тем не менее, как видишь, уже никуда не сбегаю. А ты почему на улице? Где Фрэнк и Невилл? – моментально нахмурился Джим, пристально вглядываясь в лицо своей собеседнице. Улыбка-то у нее была, конечно, грустная, но все-таки была, а, значит, не стоит почем зря терзать собственные нервы догадками о том, что случилось. Все более-менее в порядке. Как всегда. И все-таки Джеймс не удержался от вопроса. – Что-то случилось?
Даже если он и лез не в свое дело, как это часто бывало, то сейчас Поттер делал это с искренним беспокойством, даже не прикрытым никакими другими эмоциями. Право, он слишком устал от этих пряток и масок, призванных показать, что Сохатый, как упрямый олень, всегда чувствует себя отлично. Сейчас уже вечер, и Мародер по-человечески устал, просто не имея больше сил прятаться. Алиса поймала его в исключительный момент. Сейчас бывший гриффиндорец не был тем, кого постоянно могли наблюдать окружающие. Не постоянно бодрый и энергичный молодой человек, а обессилевший и уставший юноша. Даже круги под глазами будто бы четче.

 Отправлено: 14.09.09 22:46. Заголовок: - А я тебя не ожидал..

- А я тебя не ожидала здесь встретить. Фрэнк в Аврорате, Невилл у Августы. – Просто ответила Алиса, внимательно вглядываясь в лицо самого неунывающего из Мародёров. Джеймс казался ей сейчас удивительно близким, хоть и не виделись они достаточно давно в этой суете военных будней. Орден Феникса во главе с Дамблдором теперь только догадывался о том, где прячутся Поттеры. И Алиса догадывалась, конечно, хоть и не знала наверняка.
А сейчас они стояли возле одного из уличных фонарей под тихим моросящим октябрьским дождём в этих своих гриффиндорских шарфах, не сказали ещё толком ничего друг другу, и Алисе казалось, что нет на свете никого, кто мог бы сейчас понять её лучше, чем Джеймс Поттер. Вечный мальчишка, а ведь всего четыре года прошло с тех пор, как они плечом к плечу стояли на квиддичном поле, и она называла его капитаном. Удивительно, как быстро война меняет вчерашних мальчишек. Как взрослеют они, даже если порой сохраняют способность улыбаться, как бы больно не била их жизнь, каких испытаний не подбрасывала бы на пути. Когда-то они вместе сражались со своими соперниками с мётлами в руках, а потом всё также – с волшебными палочками. Самое горькое – иногда даже соперники оставались прежними. Вот взять хотя бы Розье, который погиб без суда и следствия, мастерски улизнув от Азкабана и на прощание лишив глаза Аластора Муди. Но ты ведь помнишь, помнишь, Джеймс? Этот взгляд Ивена. Тогда, на поле, в мае семьдесят седьмого. А Лестрейндж, которого ловит теперь весь Аврорат? Как ловко ты отобрал у него тот квоффл в финальном матче, Джим. А я ведь почти забыла эти детские игры.
Вечно над всеми, включая себя, смеющийся Джеймс, и Флинт-которая-не-плачет, как говорил когда-то Фианн, устали, кажется, настолько, что больше не было ни сил, ни желания прятать то, что накопилось на душе.
- Ничего не случилось такого, из-за чего стоило бы волноваться. Пока не случилось. Но рано или поздно случится, не спрячешься…
Судя по взгляду Джеймса, тот сразу понял, что речь идёт о проклятом Пророчестве. Вообще-то, если уж быть до конца честной, Алиса не столько верила, сколько просто знала. Во многом благодаря тому, что все её знакомые, в той или иной степени обладающие даром Прорицания, каждый раз неловко замолкали и опускали взгляд при встрече с Лонгботтомами. А если Алисе и удавалось заглянуть в глаза кому-то из них, то там ясно читались, либо страх, либо обреченность, либо ещё что-нибудь в этом роде.
- Как вы там, Джеймс? Мы переживаем.
Она не стала уточнять, кто это – мы. Орден Феникса, Фрэнк и Алиса, или просто «я переживаю», он и без того поймёт. Всё тот же Джеймс, всё тот же шарф с алым и золотым, всё те же забавные эти его очки, и он так смешно взъерошивает свои волосы, как тогда. Вот только глаза… глаза человека, прошедшего войну.

 Отправлено: 20.09.09 11:12. Заголовок: Пост #29

Все в порядке. Успокойся, Джим, все в порядке. Успокойся.
Удовлетворенный ее ответом, Джеймс кивнул и явно чуть расслабился, понимая, что, в сущности, положение дел не изменилось. Они так и зависли на грани, Лонгботтомы и Поттеры, но пока что никто никуда не падал. Возможно, завтра, послезавтра, но уже не сегодня. А до завтра есть еще целых два часа. И только последующие слова Алисы заставили Сохатого нервно дернуться, подняв на нее пристальный взгляд. Глаза блеснули злой решимостью из-под очков. Не спрячешься?
О, он бы не прятался, нет. Он бы никогда не прятался. Никогда за всю свою драклову жизнь, но сейчас прятались его жена и сын, а он был с ними, что бы они ни делали. Ему и хотелось, и приходилось быть с ними, пусть душа и рвалась прочь из убежища. К чему прятаться от опасности, если есть вполне реальный шанс ее победить? Он трижды сталкивался с Волдемортом – лично сталкивался, и, тем не менее, все еще жив. Удача? Может, и так. Но раз она не покинула его вот уже три раза, так почему должна оставить в четвертый?
Дуракам же везет, а?
Мародер догадывался, что бремя Пророчества было тяжелым не только ему одному. Той же Алисе, тому же Фрэнку тоже приходилось сложно. Они тоже наверняка уже устали от этого. От тех взглядов, что кидают на них знакомые. От безвыходности своей ситуации. От пряток. Ни в одном словаре напротив слова «жизнь» не значится «прятки», так что же? Им теперь вечно «жить» вот так? Или когда-нибудь ситуация найдет-таки свой выход? Бывший гриффиндорец усмехнулся и покачал головой. «Не спрячешься» - как это верно заметила Алиса. Не спрячешься.
Юноша сделал пару шагов в сторону двери в паб, а потом передумал и махнул рукой. Ну его к драклам, этот паб и выпивку. Там наверняка слишком шумно, поговорить не удастся, а напиваться в компании женщины – последнее дело. Тем более, в его планах слова «напиться» не значилось, но почему-то после слов Лонгботтом захотелось. На пару секунд Джим страстно возжелал забыться хоть в чем-нибудь – в алкоголе, например, но следом за этим пришло понимание, что это не выход. И эта встреча сейчас – не для того, чтобы вместе выпить за здравие Дамблдора или друг друга. Джеймс взглянул на Алису и пошел дальше по темной и пустой улице, достаточно медленно, чтобы она могла беспрепятственно догнать его.
Разговаривать, ходя по улицам, всегда было легче.
- Мы как обычно.
Поттер задумчиво смотрел себе под ноги. О Мерлин, как же безбожно он врал сейчас. Он даже не пытался скрывать это. Как можно скрыть свои чувства, когда позавчера вечером твоя жена повернулась к тебе и бесцветным голосом спросила: «Мы все умрем?» - имея в виду и себя, и его, и ребенка. Что он мог ей ответить? Солгать, что они будут жить до глубокой старости, пока не надоедят правнукам в конец, и умрут в один день, прожив долгую счастливую жизнь? Конечно, он успокоил ее. Сказал, что все это скоро закончится, что они будут жить нормально, что все будет хорошо. Но, право, Сохатый уже сам в этом сомневался.
- Устали только, - после краткого молчания добавил Мародер и глянул на собеседницу. – Дни тянутся за днями, а мы все так же обычно. Только вот привыкнуть к этому невозможно, сама знаешь. Вы-то как?
О нет, не простой обмен любезностями. Не те люди, чтобы это было простым «привет, как дела?» - «а твои как?», давно уже не те. Они теперь зависели друг от друга. Те, кого найдут первыми, потеряют, возможно, все. Вторая семья, конечно, тоже не останется без потерь, но вполне вероятно, что они будут куда меньшими. Хотя, знаете, на войне даже такой пустяк, как упавший на голову горшок, вызывает фееричный резонанс – уже хотя бы потому, что выводит из строя ценных бойцов. Пожирателям давно следовало бы обзавестись такими горшками. Или шкурками от бананов. Шкурки от бананов тоже приносят, как правило, катастрофические неприятности.
А еще неприятности приносят прорицатели. Эти дракловы пустозвоны, умеющие играть на публику, как никто другой, строить из себя великих магов и потусторонним голосом вершить чужие судьбы. Хотел бы он посмотреть в глаза тому прорицателю, который так милостиво разрешил его сыну враждовать с одним из самых сильных магов Британии. На того, кто милостиво посоветовал ему прятаться от Волдеморта, дав общественности надежду на избавление. Но почему-то бывший гриффиндорец предпочел бы полную безнадежность. Он предпочел бы разрешить этому прорицателю вступить в тотальный диссонанс с окружающей действительностью, а потом посоветовать несчастному провести остаток своих дней в Мунго. И он бы никогда, никогда не стал ему сочувствовать.

 Отправлено: 29.09.09 23:39. Заголовок: «…На подоконники лож..

«…На подоконники ложится листопад.
Крадется смерть на мягких лапах вдоль оград…»
Отчего эта осень так забирает силы? Почти все, без остатка, изматывая бесконечно. И нет ни желаний больше, ни стремлений, ничего. Только усталость и пустота. Не сказать, чтобы Алиса смирилась, заранее сдалась без борьбы, или ещё что-то в этом роде. О, никогда. Никогда она не позволила бы себе этого. Но со знанием-то ничего не поделаешь. Сплетаются нити судеб и вероятностей, и кому-то остаётся лишь распоряжаться тем временем, что тебе отпущено. Пока кто-то другой сделает выбор, от которого будет зависеть вся твоя дальнейшая жизнь. Или смерть. Господи, какая чудовищная несправедливость. В которую глупо было не верить.
О нет, если Пророчество оказалось в Отделе Тайн, в Зале Пророчеств, то ошибки тут быть не может. Вообще не может. А оно там было, Алиса знала. Она не видела, но видел Лермонт, а значит уже ничего нельзя изменить сознательно. «Это, мать его дементора, пророчество, а не газетная статья. Значит - так будет, хоть ты на стенку влезь» - сказал ей тогда Фианн. И был, к сожалению, чертовски прав, не будь он среди тех, кого называли Невыразимцами. Среди тех, кто хранил все эти проклятые хрустальные шары, тысячу смертей и сломленных судеб. И вариантов только два, как ты не прячься. И смысл тогда прятаться вообще? Тянуть время? Да что это за жизнь, дементор бы её побрал, зачем она нужна – такая?! Не для тебя – для них. Тогда подсказывал непонятно откуда взявшийся внутренний голос, и Алиса вспоминала глаза своего сына. Вспоминала маленького Невилла, вспоминала, как забавно он обвивает тоненькими ручками шею Фрэнка, как заливисто смеётся, когда она подхватывает его на руки. Потом она вспоминала маленького Гарри, такого же темноволосого, как его отец. Вспоминала, как светились глаза Лили, когда они гуляли по парку с малышами. И в очередной раз убеждала себя в том, что ради них, ради детей, ради будущего, нужно заставлять себя продолжать эту нелепую игру в прятки с судьбой.
Алиса едва заметно улыбнулась, глядя на отчаянный жест Поттера. Джим махнул рукой двери в паб и, развернувшись, зашагал дальше, вдоль по улице. Лонгботтом последовала за ним. Так и вправду легче. И прав он был, наверное, когда решил отказаться от выпивки в пабе на сегодняшний вечер.
- Знаю, как не знать, Джим. И ты спрашиваешь, как мы? Да также. Вроде держимся, а в душе так пусто. Может быть, нам должно было быть легче, чем вам, ведь мы никуда не прячемся, да только… мне не легче оттого, что решил Дамблдор. Полукровку он выберет, или чистокровного, откуда мы можем знать?
Нет, в голосе не было ни упрёка, ни сожаления. Одна только усталая обреченность.
- Нет, я верю Дамблдору, просто… - Алиса на несколько мгновений замолчала, признаваться в таких вещах всегда было сложно. Даже самой себе, не то, что кому-либо ещё. – Просто боюсь. И это сильнее меня, кажется.
Она вдруг вспомнила Раймонда де Вриза, бывшего в Хогвартсе учителем ЗоТИ четыре года назад. И ту страшную весну перед её выпуском из Хогвартса. Лишь очень глупые люди ничего не боятся. А страхи делают нас сильными. – Говорил тогда профессор под громовые раскаты, и спустя четыре долгих года Алиса помнила эти слова, будто произнесены они были только вчера. Сколько же времени ей понадобилось, однако, чтобы самой убедиться в том, что де Вриз был бесконечно прав.
- А ещё он сказал, что смерть – это не самое страшное. – Сказала Алиса почему-то уже вслух, даже позабыв о том, что предыдущие мысли она не озвучивала. – И я с ним согласна. – Добавила она уже тише. – Ой, прости… я… задумалась.
Такая холодная осень.

 Отправлено: 04.10.09 00:19. Заголовок: Пост #31

Даже думать спокойно было невозможно. Казалось, стоит только потоку мыслей хлынуть в сознание, и потеряешь бдительность, а потом непременно грянет то самое. Самое страшное. Смерть ли? Нет. Смерть уже не казалась такой уж страшной штукой. Нет, конечно, Джим не горел желанием бросаться под роковое заклятье. Просто долго жить в страхе невозможно, и иногда так случается, что теряешь это чувство страха, начиная относиться к ужасным вещам совершенно безразлично. К возможности собственной смерти Джеймс относился абсолютно апатично, как будто она существовала, отделенная от него какой-нибудь невидимой стеной. А он последнее время делал вид, что невидимая стена вдруг стала видимой.
Хотя, в общем-то, в последнее время он «делал» много «видов».
Усталая обреченность в голосе Алисы заставила Поттера сочувствующе посмотреть в ее сторону. Это было абсурдом. После всей этой истории с Пророчеством и решением Дамблдора почти две трети знакомых с Сохатым и его ситуацией людей считали его смертником. Его, Лили и Гарри. Теперь же он смотрит в сторону тоже обреченной, но не заклейменной решением директора Лонгботтом сочувствующим взглядом. Будто это ее семья пряталась от этого дементорова Темного Лорда, чтоб он облысел, драклов темный маг, и это при ее появлении на людях среди них пробегал шепоток на грани слуха: «Удивительно, еще жив!» Хотя, кажется, про Лонгботтомов люди тоже шептались. Заткнуть бы их всех, раз и навсегда, да только сил уже нет даже на простое раздражение. Да и вряд ли Азкабан – такое уж подходящее место для приговоренного Пророчеством Мародера; зато дементоры не шепчутся.
Бывший гриффиндорец автоматически усмехнулся в ответ на слова Алисы, замедлив шаг и сняв очки. Выпростав из-под рукава пальто рукав свитера, юноша принялся протирать их, временами дыша на стекла. Отвечать он не торопился, да и что тут можно было сказать? Предложить ей не бояться? Или, как он обычно и делал в присутствии других людей, ободряюще улыбнуться и убежденным тоном сообщить, что все непременно будет хорошо? Чушь. Нет, конечно, у кого-то, может, все и будет хорошо, но уже не у них. Да что там... Его усталое настроение определенно не способствовало образованию оптимистичных мыслей в голове.
- Что, прости? – Джим надел очки обратно. – А, задумалась, - он кивнул самому себе, посмотрев куда-то в сторону, после чего вымученно улыбнулся. – Только и остается теперь, что думать. Он правду сказал, - Джеймс понятия не имел, кто именно был этот «он», но это было совершенно неважно для него. – Вряд ли нам будет страшно умирать. Не успеем испугаться, - Поттер глянул на Алису, а потом опустил взгляд себе под ноги. – Я так думаю. Ну, знаешь, вряд ли мы будем умирать долго. Сколько там требуется секунд этому заклинанию? Две? Одна? Да, драклы подери, я не умею так быстро пугаться! – Сохатый хохотнул, впрочем, без особого веселья, и продолжил идти, смотря себе под ноги и сохраняя относительно спокойное выражение лица. – Мне уже не страшно умирать.
Тихий, ровный голос. Такие спокойные слова, глаза без тени лукавства, рука, потянувшаяся было к волосам, но на полпути замершая. Сжав пальцы в кулак, Мародер поднял взгляд с дороги и стал смотреть вперед, а потом покачал головой и, разжав пальцы, сунул руку в карман. Ладно, чего там лукавить. С Алисой можно побыть честным. В конце концов, она не Лили, которая наверняка испугалась бы, увидев своего мужа в таком апатично-обреченном настроении. При жене бывший гриффиндорец держал лицо, делая это уже скорее рефлекторно, нежели осмысленно, потому что до соплохвостиков боялся напугать и отнять последнюю надежду, которую так старательно поддерживал в ней своими оптимистичными словами изо дня в день. А на поддержание подобного настроения сейчас в присутствии Лонгботтом у юноши уже просто не хватало сил.
Пусть Фрэнк сам подбадривает свою жену, а ему уже надоело быть извечным оптимистом среди испуганных Пророчеством магов. Они обычно кивают в ответ на его ободряющие слова, и лица их при этом пусты, и пустота эта отдается у Джима в самой душе, подо всеми убеждениями и мечтами, там, где ходит кругами отупляющий страх, запертый за забором внезапной апатичности. Строить из себя легкомысленного оптимиста просто, когда люди вокруг не в состоянии заметить, что и ты тоже уже ни во что не веришь.
Темный Лорд? Чушь! Пропажа веры – вот проблема.

 Отправлено: 25.10.09 20:08. Заголовок: Нам говорят, что в м..

Нам говорят, что в мире есть Темный Лорд, который всегда будет править частью мира. Но моим миром он не правит, в моем мире нет смерти, и потому я знаю, что мы сильнее его. ©

Он правду сказал. Конечно. Раймонд де Вриз вообще всегда говорил правду. А ещё очень часто объяснял Алисе вещи, казалось бы, совершенно очевидные. Она и сама бы поняла их наверняка, только позже. Правда, как раз времени-то у неё и было не так много. Его вообще – почти не осталось. «Рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца…» Так, кажется, говорил Дамблдор. Жребий брошен. Вызовы – и брошены, и приняты. Мальчишки родились, Невилл – тридцатого июля, а Гарри – тридцать первого. Трелони скрылась в Хогвартсе под защитой директора, Поттеры прятались теперь где-то здесь, в Годриковой Лощине, и Ордену Феникса было объявлено, что их Хранителем является Сириус Блэк. Оставалось только ждать. Ждать, жить и работать дальше. Хотя, жизнью такое существование назвать было трудно.
- Но ты не умрёшь, Джеймс. Он не убьёт тебя. Трижды не убил, почему должен убить в четвёртый раз? Умирать – не страшно. Страшно терять тех, кого мы поклялись защищать. Или не клялись. Но защищать всё равно будем. До последнего.
Алиса говорила Поттеру, что его не убьют, а сама не до конца верила в то, что говорила. Конечно, Пророчество не гласило ничего, что предвещало бы им смерть. Им, не их детям. Но Лонгботтом знала, что одно – равносильно другому. И Поттеры и Лонгботтомы готовы были умереть, чтобы спасти своих детей. Никто не произносил этого вслух, да и не нужно было произносить. Они и без слов всё знали, прекрасно понимая друг друга. Когда Волдеморт придёт за Гарри, или за Невиллом, они обязательно встретят его и сделают всё возможное и невозможное, чтобы предотвратить неизбежное. Получится ли – другой вопрос, ведь главное, что они всё равно не сдадутся.
Под ногами шуршали мокрые листья, дождь моросил – мелкий, тихий, какой-то очень унылый бесконечный дождь. Алиса глянула на Джима – тот шёл с ней рядом, опустив голову, сунув руки в карманы, уткнувшись куда-то себе под ноги.
Да чёрт возьми… Как редко можно увидеть тебя вот таким, Джеймс Поттер – настоящим. А настоящим ли? Может быть, как раз вот это – просто маска, которая приросла к тебе слишком прочно. Настолько, что тебе уже самому кажется, что так и есть. Так и должно быть, так и было всегда. А ведь не было! Не было, и не должно быть ничего такого, Джим.
Они проходили мимо какого-то дома, там ярко светились окна, и из-за этих окон вдруг послышалась негромкая мелодия какого-то очень старого вальса. Магглы. Кажется, совсем скоро какой-то праздник. Хэллоуин? Заканчивался октябрь, наступал Самайн. Да только волшебникам теперь – почти не до праздников.
- Послушай, Джим.
Алиса остановилась вдруг, коснувшись плеча Поттера, попыталась вглядеться в его лицо в осенних сумерках.
- Так не должно быть. Неужели, ты не чувствуешь? Вспомни, какими мы были, вспомни! Мы же ненавидели всё это. Отчаяние, бессилие, бесполезные слёзы жалости. Мы жили так, что всё равно – когда ты сгоришь, лишь бы гореть ярче. Потому что знали, что огонь не должен погаснуть. Потому что понимали – кто, если не мы? Мы не сгибали плеч и не опускали взгляда. Мы несли свет, шли вперёд и ни о чём не жалели. Вспомни. Поверь. Да к чёрту смерть, если кровь пролита не зря! Почему мы должны изменять себе из-за какого-то проклятого Пророчества?! Мы же сильнее. Что бы ни случилось, что бы ни случится – мы всё равно сильнее Его!
Столько отчаянной решимости давно уже не звучало в голосе Алисы.

 Отправлено: 02.11.09 01:45. Заголовок: Пост #46

Было холодно. Не снаружи, не там, где ветер носил последние листья и теребил пальто редких прохожих, а внутри. С каждым днем внутри холодало все больше и больше, будто какой-то страшный циклон нависал над Джимом, не давая продыху. Не страшно, не больно, просто холодно. Хотелось уже хоть какого-нибудь результата – или могилы Лорда, или, наконец, своей. Какая разница? Смерть – она для всех одна. Будь ты Пожиратель Смерти или приверженец Ордена, пожилой или молодой, чистокровный или полукровка – какая разница? Все умрут, все.
Рано или поздно, так или иначе.
Джеймс глянул на Алису, так убеждавшую его, что он не умрет, и еле-еле заставил себя промолчать: «Почему должен в четвертый раз, говоришь? А почему не должен был в предыдущие три? Случай, Алиса, все решает случай. И умирать не страшно, и терять не страшно – я уже перестал различать, что страшно, а что нет. Это безвыходная ситуация. Я доверяю Питеру, но если его будут пытать, чтобы он сказал, где мы, он же ведь умрет. А потом они все равно нас найдут. Я так или иначе потеряю кого-нибудь. Можно сказать, я уже смирился, внутри», - Поттер продолжал смотреть себе под ноги, пока моросил мелкий дождь, и Лонгботтом шла рядом в тишине этого дождя: «Но не снаружи, конечно. Лили бы испугалась».
Услышав звуки какой-то незнакомой мелодии, Сохатый поднял голову и глянул в сторону окон дома, мимо которого они шли. Там, за окнами, кто-то праздновал Хэллоуин, видимо. Кажется, рукой подать до праздника, да только какие сейчас праздники? Только и успевай, что похороны посещать. Спасибо, что хотя бы чужие. С другой стороны, свои похороны больше одного раза не посещают. Прелестно.
Почувствовав прикосновение Алисы, Мародер остановился и перевел взгляд с окон на нее. Спокойный взгляд не был безразличным, но все равно давал понять, что вряд ли она дождется от бывшего гриффиндорца какой-то активной реакции. Он не достанет сейчас палочку, не провозгласит себя паладином света и не пойдет рубить Пожирателей в капусту. Какой бы пламенной ни была речь Лонгботтом, этому не бывать. Только не в этот вечер. Так казалось юноше сначала, но к концу своего монолога Алиса все же сумела зажечь его. Вероятно, не совсем так, как хотела, но тем не менее - сумела.
- Сильнее? – повысил голос Джим, недобро усмехнувшись. – Да какая к драклам разница, кто сильнее? Оглядись вокруг, Алиса! Неужели ты не видишь? Это война. Дело не в том, кто сильнее, а кто слабее, дело в том, что мы все от нее пострадаем. Сдохнем, как пушечное мясо, или ты думаешь, что однажды мы с фанфарами ворвемся в его обитель и милостиво предложим ему сдаться, а он согласится? Я в это не верю. Победа – это просто сказки, - Джеймс раздраженно мотнул головой, фыркнув, и замолчал на какое-то время. – Я не верю больше, Алис. Не-ве-рю, - гораздо тише продолжил он. – Я не знаю, что должно случиться, чтобы мы победили. Может, нужно умереть всем таким, кто не верит? – Поттер поднял взгляд на небо, затянутое тучами, и по стеклам очков застучали маленькие капельки воды. - Может, мне? И черт с ним, с четвертым разом, все равно рекорд не будет бит, если, например, я утащу с собой в могилу и его. А, как думаешь?
Сохатый кривовато улыбнулся, покосившись на собеседницу, а потом опустил голову и, сняв очки, принялся протирать их от капель. Помогало это, правда, мало, зато можно было успокоиться, монотонно водя рукавом свитера по стеклам. Круг, еще круг и еще, потом вновь надеть очки и посмотреть на Лонгботтом. Ее должны были испугать его слова, по крайней мере, Мародер запоздало понял, насколько ненормально они звучали. Опустив взгляд на лужи, потихоньку скапливающиеся под ногами, бывший гриффиндорец тихо усмехнулся.
- Прости, я, гм, просто устал. Тебе не холодно? Дождик все же.
Слабая попытка перевести разговор в другое русло, но юноша ощутил почти физическую необходимость что-нибудь сказать, чтобы скрасить свои прошлые слова. Чтобы не так страшно стало самому от сказанного. Внутри было не просто холодно. Там было пусто и тихо. Как в могиле.

 Отправлено: 09.11.09 23:09. Заголовок: Я горю недостаточно,..

Я горю недостаточно, если это пламя никого не делает счастливей. ©

- Только Лили не говори о том, что и ты потерял веру. Ей от этого знания точно спокойнее не станет.
Наверное, он ждал, что Алиса испугается, а она не боялась больше. Какой смысл теперь бояться, когда ты каждый день ходишь по краю пропасти – между жизнью и смертью, иногда кажется, что вот-вот сорвёшься. Но каждый раз, покачнувшись, всё равно удерживаешь равновесие. Либо хватаешься за вовремя подставленное плечо. Благо, что с этим тебе в жизни повезло – всегда есть, кому держать тебя за руку. Хоть с чем-то должно было повезти.
Слова Джеймса не пугали, она вызывали в душе ужасно противоречивое чувство. С одной стороны – она его ощущения во многом разделяла, они все чертовски устали и вымотались все за эти годы. А с другой – она как будто бы не желала мириться с таким положением вещей. Ей хотелось схватить Поттера за плечи и трясти до тех пор, пока он не опомнится, пока не поймёт, чего наговорил только что, пока не станет прежним Джеймсом, с огнём в сердце и улыбкой на губах. А если не улыбкой, так хотя бы уверенностью во взгляде. Потому что он был одним из тех людей, которые своим огнём освещают путь не только себе, но и другим. А если теряют огонь и веру, то и страдают от этого не в одиночку. Алиса могла сколько угодно чувствовать холод и пустоту в собственной душе, ведь накатывало временами такое, что мало не покажется, но мириться с тем, что Джеймс испытывает тоже самое, она категорически не хотела. Так не должно было быть, это ведь словно весь мир с ног на голову перевернулся.
- Конечно, я не замечаю, что вокруг война, Джеймс! Вот все эти годы только и делаю, что не замечаю! Я что, похожа на ту, которая верит в сказки?
Алиса тоже повысила голос, она смотрела на Джима – прямо и открыто, с вызовом даже, а он не смотрел на неё. То разглядывал листья под ногами, то лужи, то небо, то протирал очки, то опускал голову, то ещё что-нибудь – всё время прятал взгляд. В конце концов, Лонгботтом не выдержала, схватила его за руку, сжала предплечье, наверное, даже сильнее, чем надо было.
- Посмотри на меня, Джим! Сдохнем, умрём, могилы, похороны – это я от тебя слышу?! Да плевать, сдастся он, или нет, тем более, все и так знают – что нет. Главное, что мы не сдадимся. Не веришь?! Врёшь. Не хочешь верить. Ты устал, а оно всё продолжается, и продолжается, и конца ему не видно. И к чёрту, да? С меня хватит – пускай другой кто-нибудь теперь верит?! Если надо умереть ради победы – так умрём. Только вот не такими. Не сломленными умирать пойдём, а живыми. Ты же любишь жизнь. Я знаю, что ты любишь жизнь, Джеймс! Какой бы она ни была, в ней куча грязи, войны и крови, но ты не хуже меня знаешь, что в ней столько всего, дорогого – мне, тебе, нам, за что стоит сражаться! Ты любишь жизнь и этот чёртов прекрасный мир тоже любишь! У тебя такой сын растёт! Как он смеётся! Какие у него глаза, яркие, как изумруды! Нереальные просто. А ты стоишь тут и в могилу собираешься! Разве это – настоящее?
Последние слова Алисы как-то уж совсем отчаянно прозвучали. Она выдохнула, выпустила руку Джеймса, сунула в карманы замёрзшие ладони. Безумно не хотелось верить, что огонь остался лишь вот здесь – на их шарфах, алых с золотом.
- Мы все устали. Так что и ты – не держи зла, если я тут наговорила лишнего. Холодно, наверное. Но дождь не может идти вечно.

 Отправлено: 11.11.09 03:47. Заголовок: Пост #52

«Я не дурак, Алиса, далеко не дурак, чтобы всем говорить о том, что больше не верю в победу. Уж тем более Лили, Сириусу, Ремусу, Питеру – тем, кого я слишком боюсь потерять. Иногда мне кажется, что Бродяга догадывается о чем-то, или что Лил читает меня, будто раскрытую книгу, но я продолжаю делать вид, что все в порядке. Что я верю, наконец. А то, что ты сейчас все это слушаешь... Прости, Алиса. Просто неудачная случайность».
Алиса не испугалась его слов, но Джим не выказал удивления по этому поводу. Слишком устал он был, чтобы тратить себя на что-то, кроме спора, да и на спор, в общем-то, у него едва хватало сил. Было бы о чем спорить, а тут – все равно. Ничего же не изменится. Он не верит, ну и что? Много кто не верит. Джеймс так много и так жарко спорил с этими людьми, в то время как находился где-то в обществе, что успел проникнуться их точкой зрения. По крайней мере, ему это было понятно. Надежда на победу была непонятна. Нет, она была – тлела внутри, то угасая, то взметаясь ввысь на пару мгновений, чтобы затем едва-едва виднеться за страхами и ужасами переживающего войну человека.
Лонгботтом что-то упорно пыталась ему доказать, повышала голос, заставляла смотреть на себя, сжимая его предплечье, но Поттер даже не пытался сопротивляться. Поднял спокойный взгляд на нее – больше никаких озорных искорок во взгляде. Только непривычное и несвойственное ему прохладное спокойствие, от которого Мародер не мог избавиться вот уже несколько недель. Потому и прятал глаза. Ему самому не нравилось то, что он видел в своем взгляде.
Бывший гриффиндорец не хотел спорить с Алисой. На его лице застыло выражение, которое можно было трактовать как «да что ты вообще знаешь обо мне?», но тем не менее он не собирался возражать ей. Пусть говорит, что хочет: «Не сдадимся», «врешь», «живыми», «какой бы она ни была», «ты любишь жизнь»... Да не любит он жизнь. Себя – любит. Жену – любит. А эта несчастная плутовка - «жизнь», как она ее звала – покинула его тогда, когда Дамблдор рассказал им о Пророчестве. И с тех пор он ее не любит. Нельзя любить то, чего нет.
- Я не собираюсь спо...
Юноша хотел воспользоваться секундной паузой в монологе собеседницы, но та не стала его слушать. Нахмурившись, Джим хотел грубо оборвать ее, потому что слушать все это больше не было сил, но не сумел. Странно дернулся, когда Лонгботтом заговорила о сыне, и замер, смотря на нее широко раскрытыми глазами. Смотрел на ее лицо, на то, как шевелятся ее губы, как отчаянность плещется в ее глазах, как разметались волосы, мокрые от моросящего дождика. Смотрел и чувствовал каждое ее слово, так четко, будто они говорили в полной тишине. Слушал и слышал.
Большую часть своей сознательной жизни Джеймс заботился о себе. О себе и только о себе. О друзьях – только потому, что это его друзья. О родителях – только потому, что это его родители. Потом в его жизнь плавной походкой вошла Лили, и ему стало понятно, что заботиться только о себе – это проигрышный вариант. Тогда Поттер стал заботиться о себе и о Лили. Действительно, искренне заботиться. Но когда родился Гарри, и Сохатый стал заботиться еще и о нем, мир будто перевернулся. Лили была вполне самостоятельна и независима от него, тогда как малыш был зависим от него. Ну, естественно, от Лили в большей степени, чем от него, но и от него тоже. И это чувство, когда ты видишь, как твой ребенок, тот, о ком ты заботишься и кто не смог бы выжить без твоей заботы, улыбается и радуется тебе, пытается что-то сказать, гукает, тянется ручками – это чувство невозможно передать словами. Нет таких слов в английском языке - да ни в каком нет. Если бы у Мародера отняли это чувство, он бы заложил свою душу Мерлину, Дьяволу, - да кому угодно! – лишь бы испытать его вновь.
Бывший гриффиндорец улыбнулся.
- А еще он недавно мою палочку нашел. Ему очень понравились искры, он тряс ею, пока суровая Лил не отобрала, - юноша засмеялся, ероша волосы, а потом посмотрел на Алису с каким-то едва-едва ощутимым изменением во взгляде. – Он еще несколько дней потом тянул ручки ко всему, что было похоже на волшебную палочку. Очень расстраивался, когда искр не было, - теплые нотки появились в голосе Джима, и, чем больше он рассказывал, тем сильнее была ощутима разница между тем, как его глаза стали смотреть теперь, и как смотрели до этого. – Я ему тайком от Лил давал палочку, чтобы он не плакал, а она говорила, что я балую ребенка. Она тебе не жаловалась на меня?
Джеймс не сводил взгляда с Алисы, улыбаясь теплой и гордой улыбкой, будто не было кругом дождя и войны, и безысходность в голосе пару минут назад принадлежала вовсе не ему. Такими глазами, как у него теперь, смотрят люди, у которых внутри не просто тепло, а жарко так, что можно плавить металл, и сердце бьется не для того, чтобы отсчитать секунды до смерти, а чтобы жить. Он любит жизнь? Права была Алиса: он не просто ее любит, он ее обожает. Свою, чужую – да какая к драклам разница? Главное вовсе не это.
- Мерлин, Алиса, ради его улыбки я готов не то, что палочку, – что угодно отдать, - Поттер замолчал, все еще сияя своей улыбкой, а потом протянул Лонгботтом руку. – Давай сюда, погрею. У меня никогда не мерзнут руки. И пошли отсюда домой, чаю выпьем, согреемся, только тихо, чтобы Лили и Гарри не разбудить. Пойдем-пойдем, простого «спасибо» тут не хватит.
У него правда никогда не мерзли руки.

Если где-то есть Бог - он от нас далеко,
Он рождественской пулей ушел в молоко.
Ты сам достигнешь того, к чему здесь каждый стремится,
И вдруг обнаружишь улыбки на лицах.
И твой энерджайзер - он снова начнется,
И мужик проходящий опять засмеется,
И не будет проблем ни с женой, ни с полицией.
И ты понимаешь, что...

 Отправлено: 14.11.09 02:48. Заголовок: Можно рассуждать о с..

Можно рассуждать о смерти, о жизни, взывать к совести и здравому смыслу, кричать, отчаиваться и устраивать истерики, но всё это будет бесполезным ровно до тех пор, пока ты не коснёшься самого главного. Того самого, без чего уже сама не мыслишь своей жизни, того самого, без чего не мыслит своей жизни он, того, ради чего, нет – ради кого стоит и жить, и сражаться, и верить. Ради изумрудных глаз, пухлых детских щек, заливистого смеха. Ради маленького существа, частички тебя и твоего любимого человека. Наверное, Алиса попала в точку ещё и потому, что все родители в чём-то похожи. А уж родили, которым довелось растить своих детей в разгар войны – и подавно.
В какой-то момент Алиса Лонгботтом и сама поняла, что семья стала для неё всем. Всем тем, ради чего можно и умереть, лишь бы они – жили. Дышали. Улыбались. И пока Фрэнк проходил всю эту войну рядом с ней, плечом к плечу, маленький Невилл стал их самой дорогой, самой важной на свете радостью. Гордостью. Это совершенно невозможно было описать словами, но достаточно было переглянуться с Фрэнком в те счастливые моменты, когда им удавалось побыть рядом с сыном, как тут же пропадала всяческая надобность в словах. Если ты чувствуешь – так, то слова не нужны. Сердце бьётся, глаза блестят, и огонь, тот, что внутри – он не гаснет, а только разгорается сильнее с каждым мгновением. Любовь – это, как известно, тоже сила, и черта с два к ней имеют отношения мораль и законы, дожди последней осени, предсказания и пророчества. Настоящая любовь – она существует вне пространства и времени. Есть такие вещи, которые не подвластны даже смерти. И никакой Волдеморт никогда этого не поймёт. Даже если он победит саму смерть, то никогда не сможет победить любовь. И тех, кто умеет любить горячо и искренне – всей душой, всем сердцем, он тоже победить не сможет.
Когда взгляд Джеймса потеплел вдруг, то в сердце Алисы в тот же миг тоже вспыхнул огонёк надежды. Надежды на то, что самый неунывающий из Мародёров, наконец, вспомнит, каким он может быть – настоящим. Вспомнит о том, что после чёрной полосы даже во время войны по закону мироздания приходит белая полоса. О том, что можно с присущим ему непринужденным весельем и вовсе покрасить эти полоски во все цвета радуги, да вот хотя бы в те же – алый и золотой. Огонь и золото. Тепло и солнце.
- Жаловалась немного.
Алиса улыбнулась – тепло и открыто, вспоминая, с каким шутливым укором Лили жаловалась на то, что её муж балует Гарри. Она даже злиться на Джеймса не умела, а если и ругалась когда, то делала это с такой любовью, что на неё совершенно невозможно было обижаться всерьёз.
- Да только я ответила ей, что Фрэнк балует сына ничуть не меньше. Разве вам объяснишь, что палочки – детям не игрушка.
Она рассмеялась – тихим и счастливым смехом в этих поздних дождливых сумерках.
- Только, честно говоря, это Гарри к палочке так тянется, а Невилл, представляешь – к цветам и разным интересным растениям в саду. Его двоюрдный дядя Элджи пообещал, что когда мальчик вырастет, то получит в подарок собственный сад, который будет цвести круглый год – и зимой, и летом. На что Августа, конечно, ответила, что её внук не будет копаться в земле, а пойдёт героически сражаться – как его отец и мать.
И теперь уже Джеймс не просто смотрел на Алису по-другому – он улыбался. Тепло так, искренне, с настоящей гордостью за сына. А она улыбалась ему в ответ. Так, как улыбаются другу, так, как улыбаются человеку, с которым вместе вы пережили что-то очень-очень настоящее и важное.
- Я не знаю, о ком там было сделано это Пророчество, но я точно знаю одно - у вас с Лили чудесный сын, Джим. Знаешь, я уверена в том, что он вырастет даже если не в Великого Волшебника, то в настоящего, честного и удивительного Человека - наверняка. Ведь это самое главное. И вы поможете ему в этом – своей Любовью.
Вытащив из карманов замёрзшие ладони, Алиса протянула их Джеймсу. И когда его тёплые руки сжали её холодные пальцы, то она окончательно убедилась в том, что у человека, который больше не верит – не может быть таких удивительно тёплых, почти горячих, рук. Он верил – Джеймс. Верил, любил жизнь и, наконец, был собой – таким настоящим.
- Такие тёплые.
В её глазах – искорки света и безмолвная благодарность. Алиса, улыбаясь, только покачала головой в ответ на предложение пойти к Поттерам выпить чаю. Тайны должны оставаться тайнами, а у тайны пускай остаётся свой, единственный Хранитель. А Джеймс – он всё поймёт.
- Твоя улыбка – лучшая благодарность. Скоро Фрэнк вернётся, если дома меня не застанет – будет волноваться. Приходите к нам на Хэллоуин, а? Вместе с Лили, вместе с Гарри. Я попрошу Дамблдора, думаю, он позволит и нам, и вам – на одну ночь забыть о войне и о Пророчестве. Приходите.
Только ты оставайся, Джим. Твой Огонь не погаснет.
Вот таким живым и искренним – всегда оставайся.
Просто будь. А Любовь она и правда – всё побеждает.

 Отправлено: 19.11.09 03:00. Заголовок: Пост #58

Дети – вот что их связывало. Молодые родители всегда похожи, особенно в войну. Особенно когда их связывает столь же неизбежная, насколько и туманная вещь. Пророчество. Пророчество ломало все, незаметно и бесшумно. Просто щелкнув пальцами по одной, умудрилось сложить всю цепочку домино. Печально, в общем-то. Ему было плевать. Всегда останутся вещи, которые будешь просто защищать. От дождя или от темных магов – неважно, потому что для тебя это отнюдь не главное. Разница будет лишь в том, возьмешь ты с собой зонтик или волшебную палочку.
У Джима не было с собой зонта.
Дождик шелестел все ощутимее, и у Алисы были холодные пальцы, а Джеймсу было тепло. По-настоящему так тепло, изнутри, даже если не радостно окончательно – то по-светлому так грустно. Так грустит человек, наблюдающий струи цветного весеннего дождя, сидя на крыльце своего дома. Вроде и хорошо, и тепло, и уютно, но кругом дождь. Вроде бы и плевать почти на всех, но кругом война. А тут, куда ни плюнь – везде не то свои, не то чужие, только и успевай, что имена запоминать.
Она была такая искренняя – Алиса. Рассказывала о Невилле таким особым голосом. Иногда он замечал у нее знакомые нотки – точно такие же звучали в голосе Лилс, когда она говорила кому-нибудь о Гарри. Такие одинаковые были эти две разные женщины, когда дело доходило до детей. В ответ на слова Лонгботтом Поттер улыбнулся, неопределенно качнув головой. Может, они и помогут ему, Гарри, как она говорила сейчас. Он не задумывался об этом. Не надо было даже объяснять, как это сделала Алиса, потому что внутри это было понятно и так. Без всяких раздумий.
Наверное, стоило бы извиниться за этот разговор. Сохатый даже собрался сделать это, но уже открыв рот передумал. Конечно, он мог извиниться. Естественно, он не стал тратить на это время. Есть гораздо более необходимые вещи, чем эти извинения сейчас. Мародер уповал на то, что Лонгботтом поймет его секундный порыв и учтет невысказанные слова. Это неумение извиняться возвращало его в школьные годы, делало мальчишкой – живым, жизнелюбивым и самоуверенным мальчишкой, который верил, что рано или поздно, так или иначе, но все будет так, как он захочет. В эти планы не входила война, темные маги и горечь лишений. Бывший гриффиндорец хмыкнул себе под нос, на пару секунд опустив глаза. Затем поднял взгляд обратно на лицо собеседницы, улыбаясь.
- Ты права.
Он имел в виду ее отказ. Юноша понял, что она не хотела ввязываться в эту тайну, а его необдуманное предложение могло только поспособствовать этому. И все же, некое сожаление отразилось на его лице, задержавшись там всего на секунду. Теперь, когда мир сузился едва ли не до размеров его собственного дома, Джим пытался воспользоваться любой возможностью сделать свой маленький мирок чуть более широким. Чаще всего, его попытки проваливались. Это его не останавливало.
- Лили будет рада, я передам ей твое приглашение, - Джеймс скользнул взглядом по улице, смотря в ту сторону, где находился его дом, а потом со вздохом вернулся глазами к лицу Алисы. – Ты знаешь, я бы и без разрешения Дамблдора пришел. Я его, конечно, уважаю, но... но ты знаешь меня, - привычная насмешливая улыбка, всего на пару секунд мелькнувшая на лице. – И... Я хочу сказать, это не главное. Поэтому, если он не разрешит, я останусь дома, только бы, гм, - еще один беспокойный взгляд вдоль по улице, - с ними ничего не случилось. Поэтому прости, если мы не придем. Не подумай, я бы очень хотел хоть на секунду вырваться, но с некоторых пор все это зависит не от меня.
Естественно, он бы сделал все, чтобы сберечь двух дорогих ему людей. Свою женщину и своего ребенка. Это было очень просто и понятно всем. Но в этот раз он предпочел извиниться, пусть и не за себя, в общем-то. Впрочем, это уже редкость. Поттер искренне полагал, что извиняться не умеет. Это даже было похоже на правду, пусть и не было чем-то важным сейчас, как ему казалось. Он чуть крепче сжал ее потеплевшие пальцы в своих руках и подмигнул ей.
- Не последний же день живем, в самом деле.

 Отправлено: 26.11.09 05:41. Заголовок: …И пусть сегодня дне..

…И пусть сегодня дней осталось мало,
и выпал снег, а кровь не горяча,
Я в сотый раз опять начну сначала,
пока не меркнет свет, пока горит свеча. ©

Тёплые улыбки и тёплые ладони. И не важно, что осень холодная. В этой осени вообще важно только то, что она во всех отношениях – последняя.
Джеймс Поттер согревал в своих ладонях руки Алисы, она улыбалась ему, так искренне, она, конечно, радовалась тому, что Вера его вновь к нему вернулась – стоило попросить вспомнить о сыне. Радовалась и грустила одновременно, по чему-то ушедшему безвозвратно, или не ушедшему, но уходящему – и всё равно такому ощутимому. Она в который уже раз за вечер вспомнила последнюю школьную весну. Было что-то в этой осени, напоминавшее о том мае. Тогда всё только начиналось, и путь от вершины к подножию, и путь от истоков – вперёд, путь был у каждого свой. Но все они тогда стояли на пороге чего-то совершенно другого, того, что ломало всё вокруг, тогда они тоже что-то теряли – навсегда. А сейчас как будто кто-то щёлкнул переключатель в обратную сторону, и что-то заканчивалось, уходило – если не война, которой действительно было не видно конца, так, по крайней мере, тот отрезок их общей жизни, начавшийся весной семьдесят седьмого года и протянувшийся до осени восемьдесят первого. Наверное, они тоже – все это чувствовали. Вот уже и дети растут. А значит, вы сами – давно уже выросли.
И только иногда, осенними вечерами, вы вновь кутаетесь в свои школьные шарфы, вспоминаете Хогвартс, держитесь за руки и думаете о том, какими были – тогда, будто и не было этих лет за плечами.
- Конечно, знаю. – И вновь тихая улыбка в октябрьских сумерках.
Разумеется, она знала, что Джеймсу всегда было чихать на правила, правила у него были свои. Он мог сбежать куда угодно и когда угодно, если только хотел – ещё в школе. Другое дело, что и Дамблдор знал об этом. Знал, кажется, всю историю Мародёров. И несмотря ни на что, вручил Поттеру значок Старосты Школы на седьмом курсе. Наверное, с тех самых пор Джим больше ни разу не подводил Дамблдора нарочно.
- И всё понимаю. Ты верно говоришь, нечего за такое извиняться. Ваша безопасность – это самое главное. Если не получится – мы не обидимся. А вообще – будем очень ждать.
Она посмотрела в его глаза – долго, внимательно. Карие глаза, малыш Гарри их так и не унаследовал, хотя уже в годовалом возрасте был очень похож на отца. Глаза у Гарри оказались – мамины. Безумно красивые – изумрудно-зелёные, как у Лили. Наверняка, ему ещё не раз скажут об этом, как только мальчик вырастет. А сейчас Алиса смотрела в карие глаза Джеймса, за этими его очками с капельками дождя на прозрачных стёклах, словно для того, чтобы запомнить их именно такими. Глазами, в которых вновь зажёгся огонёк Веры и Надежды. Глазами чудесного человека, верного друга и счастливого отца.
А руки и в самом деле – окончательно согрелись.
- Не последний. Ещё увидимся. Помни про Хэллоуин – мы вас ждём! Обними от меня Лили и Гарри.
Она высвободила свои ладони из его рук, но только для того, чтобы обвить своими руками его плечи. Обняла – так порывисто и очень крепко, на мгновения прикрыла глаза, прижалась к Джеймсу, уткнувшись носом в его плечо, улыбнулась своим мыслям. Алиса не знала, сколько они стояли так, обнявшись, то ли несколько секунд, то ли целую осень, но потом она отстранилась, также внезапно, и в последний раз взглянула на него.
- До встречи, Джим. Скоро всё закончится – я знаю это. До встречи.
Она обернулась и пошла вдоль по дороге, не оглядываясь больше, силуэт её вскоре исчез где-то впереди - среди фонарей и домов.
Тепло, дождь и ветер. Просто последняя осень.

…Жить, не считая потери,
И по кирпичику строить свой дом.
Плыть сквозь время и верить,
Что мы никогда не умрём…