Отправлено: 07.03.11 01:08. Заголовок: Но ты отыграл, что поставил - Хогвартс, 7 марта 1978г.

 Отправлено: 07.03.11 01:45. Заголовок: Они встретились в тр..

Они встретились в трансфигурационном дворе - Альдо уже ждал ее, скучая на скамейке, и Сольвейг, приближаясь к норвежцу, сунула руку в карман мантии, чтобы в который раз наощупь проверить, лежит ли в нем пузырек с заветной жидкостью. Зелье она сама заканчивала вчера ночью - Роул было не привыкать бодрствовать по ночам - скрывшись от посторонних глаз в ванне старост, пароль от которой вызнала у Уолдена, в свою очередь знающего его от Самаэля, и оттого была уверена, что приготовлено оно безупречно - идеальный цвет, необходимая консистенция. Долгий эффект. Сольвейг отлично варила зелья.
Но направляясь к Альдо, слизеринка все замедляла шаг, крепче сжимая в кармане пузырек с варевом, и пыталась в последний миг решить для себя, стоит ли вообще делать то, что она сейчас собиралась сотворить. Она не была уверена в правильности своего поступка, как не знала, помогает ли сейчас норвежцу, или вбивает последний гвоздь в крышку его гроба, но в любом случае у Сольвейг еще было и время одуматься, и простор для отступления: всего-то сказать Лорензену, что она не смогла добыть необходимые ингридиенты - и все. В ее силах было предотвратить то, что может случится.
"Все что угодно, когда угодно. В любое время".
Роул легким движением извлекла пузырек из кармана, протягивая его поднимающемуся навстречу девушке Альдо.
- Держи. Все по высшему разряду. - и видя в глазах норвежца некоторое сомнение поспешила уверить его. - Это оно, ошибки быть не может. Не спрашивай, откуда, у меня свои методы.
Она помолчала немного опустив голову, будто раздумывая над чем-то, а потом подняла глаза на Лорензена, заглядывая тому в лицо.
- Помни о времени действия. И пожалуйста, - Сольвейг положила ладонь на грудь норвежца и взгляд ее сделался внезапно очень серьезным и будто бы печальным, - постарайся не сделать еще больнее, чем тебе есть сейчас.
Ей очень хотелось верить, что она помогает Альдо, и дело было даже не в долге и обязательствах - боггарты дери, плевать на обязательства и долг, но ей невыносимо было видеть эту мутную тоску в его глазах. Быть может, этот пузырек вернет им прежний задорный блеск - и ради этого Сольвейг готова была рискнуть всем.
Потому что он, черт побери, был ее... другом?

 Отправлено: 07.03.11 02:45. Заголовок: Альдо не умел и не л..

Альдо не умел и не любил рефлексировать, поэтому когда на него это нападало - он становился перед своим бунтующим сознанием совершенно беспомощен. Даже какой-нибудь склонный к самокопанию младшекурсник, и тот понял бы больше. Норвежец же второй день ходил, как пьяный или простуженный, раз за разом вопрошая себя, стоит ли это делать и как вообще такая идея могла прийти ему в голову, и где-то с позапрошлого вечера себя не помнил. Возможно, знай Альберих или Гия о том, что он задумал, его бы уже остановили - промывка мозгов могла без труда вернуть Лорензена на пусть истинный, но Рих был занят с женой и книгами, Гия - с Симоном и книгами, а самому Альдо книги не помогали, и даже нежно любимый томик Хельги Моргенштерн "Заметки практикующего демонолога" никак не хотел читаться и превратился в подобие странного шифра. Альдо пытался читать, но выхватывал только отдельные слова, никак не связанные между собой и по нескольку минут пытался осмыслить их значение. Хорошо, если это было слово "ритуальный", или, к примеру "алтарь", в этих случаях ответ через некоторое время находился. Но над словом "Вассаго" дурмстрангский студент размышлял до головной боли и разноцветных пятен в глазах. У цветов был вкус, у звуков - запах, а у ожидания - вес, и этот вес лежал на нем, вгоняя в землю.
Он и зелье-то попросил у Сольвейг как раз тогда, когда эта мысль вообще пришла ему в голову и, огорошенный ею, Альдо некоторое время сам себе поверить не мог, что дошел до такой последней степени отчания. Сам варить не стал, ибо посейчас был уверен, что не решится, или перевернет котел в очередном приступе сомнений и самоедства.
Но у него была самая последняя, еще дивая надежда. А если она не оправдается, так хотя бы взглянуть за край пропасти перед падением.
- Спасибо тебе, - сказал Лорензен, - я постараюсь.
И, обнимая ее, как на прощание, знал, что лжет. Ибо сейчас вообще не представлял, как будет существовать дальше, если у него все получится.
- Ты вернула свой долг, - как положено, вслух сообщил Альдо миру, чтобы мир понял и не наградил Ольви случайно неприятностями за несдержанные обещания, - и я, наверное, теперь... пойду.

А спустя час если бы кто увидел, то удивился бы, почему это Даниэль де Фуа сходит с Дурмстрангского корабля. И почему это он хромает на левую ногу.
Впрочем, у входа в замок Даниэль де Фуа хромать перестал. И еще он был подозрительно молчалив, когда обнял за плечи Эшлинг Шеридан в коридоре и приложил палец к ее губам.
Разве что заговорщическая улыбка была слегка безумной.
А так все в порядке.

 Отправлено: 07.03.11 03:16. Заголовок: - Ничего я не вернул..

- Ничего я не вернула, - с неожиданным раздражением проговорила Сольвейг в спину Лорензену, и ссутулилась, вцепляясь побелевшими пальцами в ремень сумки. - Надеюсь, эта твоя... оценит.
Ей смутно казалось, что она совершила нечто непоправимое.

А "эта" и не подозревала о том, что рядом творится что-то непоправимое: с обычной радостью встречая явление Даниэля, Эшлинг бросилась ему навстречу, но замерла, остановленная неожиданным жестом молодого человека. Впрочем, замешательство ее было минутным - по лицу Шеридан пробежала лишь тень удивления, а потом девушка, принимая правила игры, широко улыбнулась и сама приложила палец к губам, повторяя движение де Фуа. Сделала большие глаза, проникаясь торжественностью момента, и тут же едва не рассмеялась, в последний момент зажимая рот ладонью - вот уж нет, так легко Дэн не выиграет.
И все так же беззаботно Эшлинг следовала за Даниэлем, сохраняя заговорщический вид, который напустила на себя в самом начале - лишь однажды бросила обеспокоенный взгляд на де Фуа, который отчего-то припадал на левую ногу, но удержалась от вопроса, а про себя решила, что его, наверное, беспокоят старые раны. Потому что кое-кто глупый и не желает держать колено в тепле - Шеридан нахмурилась и, приподнимаясь на носочках, отвесила Даниэлю легкий подзатыльник, кивая на больную ногу. И нахмурилась грозно - дескать, вот видишь! А ты не слушаешься.
Она сблюдала правила игры. Ведь они играют?
И они поднимались все выше и выше, а Эшлинг все еще не догадывалась, куда лежит их путь.

 Отправлено: 07.03.11 03:48. Заголовок: О, да, они играли. И..

О, да, они играли. Игра эта была злая и темная, и невинная жертва этой игры ни о чем, конечно же, не догадывалась. Альдо так и не понял, почему она не удивилась внезапной хромоте своего француза, но принял это как должное просто потому что не мог сейчас делать никаких выводов, и о логике позабыл - все уходило на то, чтобы не выдать себя и не казаться сумасшедшим, каким он был в своем истинном облике.
А у нее были такие тонкие запястья, что вены просвечивали сквозь прозрачную кожу, и это было, конечно, воровством - целовать их за ближайшим поворотом, опасаясь касаться губами. У нее были волосы такого цвета, как мед - неяркие и меняющие оттенок на свету, и пахло от нее, как от растрепанной весенней птицы, так, что можно было задохнуться и умереть на месте.
А он - вор. И это уже за гранью человеческой подлости.
Он очень хорошо запомнил, куда идти, и еще лучше - слова Сольвейг про эту странную комнату, которая делается такой, какой ее хотят видеть. И совсем даже не сомневался, что все получится... потому что сомнения - голос благоразумия, а благоразумия у него не было сейчас, как и разума.
Дверь закрылась за его спиной, и Альдо, последние три минуты закрывающий ладонью глаза Эшлинг, отпустил руку.
Здесь были ирисы - очень много, очень белых и аквамариново-голубых, он не любил цветы, но предполагал, что она - любит. Он предполагал, что ей нужна романтика, и чтобы это вписывалось в рамки "сюрприза от влюбленного", здесь были свечи и подушки и прочая дребедень.
"Меня сейчас стошнит," - подумал Альдо, и волна душной злости подкатила к горлу, а потом отхлынула, оставляя такую же ужасную вину.
Он молча опустился на колени.
Он просил прощения, а она подумает - будто признается в любви.

 Отправлено: 07.03.11 04:39. Заголовок: В какой-то момент Ше..

В какой-то момент Шеридан наконец поняла, каким путем ее ведет Даниэль и где этот путь должен закончиться. Она замерла, едва переступив порог, с восторженным восхищением оглядывая комнату, преобразившуюся по желанию де Фуа: отлично понимая, что все цветы в этой комнате - не настоящие до конца, она одновременно знала, что каждый цветок являлся творением мысли молодого человека, и Шеридан восторженно любовалась переливами цвета на нежных лепестках. Она и не знала, что ирисы бывают такими крупными; сделав пару шагов, Эшлинг подошла к ближайшей вазе и, наклонившись, осторожно погладила один из цветов, ощущая под пальцами бархатистую прохладу, и подняла голову, вновь окидывая комнату радостным взглядом. Столько цветов! Сравнимое количество - хоть и очевидно меньше - она в последний раз видела, когда...
По лицу Эшлинг вдруг пробежала тень, и взгляд ее, с которым она обернулась к де Фуа, был скорее обеспокоенным, чем радостным. Она больше не верила безоговорочно цветам: после той злополучной дуэли Шеридан казалось, что они всегда скрывают что-то недоброе, и если подумать, то было в соцветиях ирисов что-то хищное и угрожающее - они словно выжидающе глядели на Эшлинг со всех сторон, карауля каждый шаг девушки. Приблизившись к коленопреклонному Даниэлю, Шеридан заглянула в его глаза и на мгновение показалось, будто бы девушка действительно увидела в них что-то, подтверждавшее ее опасение: Эшлинг замерла, вглядываясь в лицо Даниэля...
Ладонь девушки осторожно легла на плечо де Фуа, а пальцы другой быстро пробежали по волосам, взъерошивая их; Шеридан медленно наклонилась, мимолетно касаясь губами губ Даниэля, и прошептала в самое ухо француза:
- Спасибо.
А через мгновение она уже тянула его за руку, заставляя подняться с пола и увлекая к свечам, подушкам и прочей дребедени; она смеялась, будто не замечая лихорадочного блеска в глазах Даниэля, и так же весело била его по спине подвернувшейся под руку подушкой в попытке затеять шутливую потасовку.
Хищные ирисы следили за гостями узкими щелочками желтых глаз.

 Отправлено: 07.03.11 05:09. Заголовок: Альдо был пьян. От ч..

Альдо был пьян. От чего? Да дементоры его знают, явно не от счастья: будучи одним из тех, кто не привык давать своим чувствам волю, он прятал их тем глубже, чем сильнее они были, и там они переплавлялись в какое-то стойкое безумие, а потом калечили изнутри.
Она смеялась, а он умирал от каждого звука, от каждого шага - и виной тому было вовсе не проклятое, как всегда не вовремя напомнившее о себе колено. Он не хотел вставать, и не хотел смотреть на эти проклятые ирисы, от запаха которых, тонкого и нежного, вдруг страшно болела голова. И эти отвратительные пятна перед глазами...
Если бы он не был вором.
Если бы только на минуту представить, что он не вор - он привел бы ее не сюда, конечно. Он вообще не уверен, что дотронулся бы до нее иначе, как губами, пока не приведет в свой дом, и нет, это были бы не свечи и подушки...
Хотя какого черта. Вряд ли девушка оценит сложенную к ее ногам сталь. И дыхание Альдо замерло, когда он на миг представил, что если бы...
Мать, наверное, посмеялась бы. Сказала - что за манера у мужчин этой семьи выбирать в жены одуванчики?
Отец бы спрашивал, как скоро будут внуки.
Он бы вытащил ту чертову шкуру из-под кровати - ему всегда мешала, но ее ножки смотрелись бы так дивно, наполовину погруженные в мех.
Что, если бы...

Альдо не сразу смог поцеловать ее, от сумасшедшей нежности дрожали пальцы, но было страшно - даже не "а что, если поймет", просто страшно. Потом целовать в лицо, и от вкуса ее фарфоровой кожи немели губы, усадить на край кровати и снять туфельки по одной, не удержавшись и наклонившись с почти молитвенным поцелуем к щиколоткам.
И это было поклонением. И Альдо Лорензен приближался к святости - перед тем, как сойти в ад.

Некрепко и осторожно, как пойманную птицу, держать в руках. Придерживать за спину, как подносимую к подбородку скрипку, целуя прядь над виском.
И снова пятна в глазах и проклятые скрипки.

 Отправлено: 07.03.11 06:13. Заголовок: Улыбка не сходила с ..

Улыбка не сходила с ее губ - какая-то странная и рассеянная, обращенная одновременно к Даниэлю и будто бы к кому-то еще. Она улыбалась, перебирая волосы де Фуа, прижимаясь щекой к щеке и будто бы украдкой прикасаясь губами к виску. Она улыбалась, заглядывая в глаза и опуская взор, задумчиво и стыдливо; улыбалась, держась за плечи и выпуская их, и лишь негромко рассмеялась, когда губы Даниэля коснулись ее щиколотки, тут же поясняя негромко:
- Щекотно.
Улыбалась Эшлинг и когда с преувеличенной аккуратностью расстегивала пуговицы на рубашке де Фуа и так же аккуратно откладывала ее в сторону, в который раз завороженно глядя на сетку шрамов, покрывающую грудь Даниэля. Улыбалась, принимая ласку и отдавая ее взамен - осторожную и мягкую, будто девушка боялась спугнуть де Фуа порывистой страстью. Столько нежности было в каждом ее жесте: невесомые прикосновения и осторожные, почти робкие поцелуи; молчаливое, невысказанное будто бы смущение и - запах ирисов, в котором тонуло все.
Ирисы пахли тонко и чуть сладковато - Эшлинг и не думала, что у них такой сильный аромат; ирисами пахли простыни и подушки, и Шеридан, ощутив под спиной прохладу постели, прикрыла глаза, представляя, что погружается в наполняющий комнату цветочный аромат, как в омут. И держась руками за плечи Даниэля, одновременно мягко и крепко, она словно бы утягивала и его за собой ко дну, не давая опомниться и высвободиться, чтобы вынырнуть из ласковой темноты, накрывавшей обоих.

 Отправлено: 07.03.11 17:56. Заголовок: Конечно, сравнивать ..

Конечно, сравнивать сложно, но...
Однажды, когда Альдо Лорензен был еще пятилетним дуралеем, он прокрался ночью в отцовский кабинет - не чтобы что-то взять. Просто чтобы подержать в руках все те вещи, которые ему запрещали трогать: и отцовский клинок, и палаш прадеда - замирая от восхищения провести пальцем по ножнам, потому что лезвие не вытянуть ребенку. И палочку! Даже взять ее в руку, почувствовать теплое дерево в ладони... и трястись от мысли, что это все делать нельзя, и вдруг узнает отец?
Здесь было не то и не так, но это безумное чувство восторга и вины от обладания - пусть короткого - желанным, но не своим, было в десятки раз сильнее.
И вина росла. И еще горькая злость на самого себя.
Она целовала шрамы - но это были шрамы Даниэля, а не Альдо. Она отвечала на поцелуи, но это были не его поцелуи. Это не ему она позволяла целовать себя в ладони, и улыбалась другому, тому, чье лицо он сейчас носил, как маску.
"Если эту ночь я переживу," - с внезапным страхом подумал Альдо, - "для меня не будет вещей, которые нельзя сделать."
Отчего-то она торопилась, тянула за плечи, но улыбалась при этом застенчиво, а значит, это не внезапный порыв страсти, значит - она так привыкла и...
- Все! - от вырвавшегося вслух Альдо вздрогнул сам и понизил голос почти до шепота. Лихорадочного, и это вполне отвечало его состоянию, - я... я больше не могу так. Эш-линг... Эшлинг, пожалуйста... простите меня. Я не Даниэль. Я идиот. И это...
Он говорил и даже не понимал, насколько глупо все звучит, но закрыл глаза. Впрочем, Альдо не надо было видеть, чтобы представить, как ее лицо в ореоле разбросанных по подушке волос окрашивается гневным румянцем.
И когда он потом поймет, какую нес чушь - норвежцу будет стыдно. Если он еще не потеряет к тому моменту способность стыдиться.
- О, я думал, будь вы моя... я хранил бы вас до свадьбы, а потом решил обмануть - как это можно... я не обмануть себя. Эш-линг, я не умею любить, я никогда... и это хорошо, потому что оказывается, это очень... den krenke... больно, я не умею, а делаю и потому все портить, разбивать... я не успел всего минута встретить вас с того бала... и даже в этом я виноват...
Цветные пятна сливались в одно. Кажется, пора было глотнуть еще из флакона, но какой был в этом смысл теперь? Альдо сжал ладонями виски, пытаясь обуздать головную боль.
- И пока я не испортил все, скажите мне уйти. Скажите, что ненавидите меня. Пожалуйста. Мне будет легче.

 Отправлено: 08.03.11 00:51. Заголовок: Эшлинг медленно расп..

Эшлинг медленно распахнула глаза, поднимая спокойный и какой-то печальный взор на склонившегося над ней не-Даниэля, и выглядела девушка поразительно спокойно для той, что только что узнала о подмене.
- Я знаю, что вы не Даниэль. - негромко произнесла Шеридан.
Ей всегда казались странными рассказы о перепутанных в темноте любовниках и близнецах, подменявших друг друга на свиданиях с одной девушкой: она не верила в то, что кого-то может обмануть простое внешнее сходство, как не обманул ее облик де Фуа, принятый Альдо. Как можно спутать? И дело было даже не в том, что хромает француз - Эшлинг вспомнила это чуть позже - на другую ногу: Даниэль был куда большим, чем только свое тело; он иначе двигался, иначе прикасался, у него не было этого лихорадочного блеска в глазах - он даже под пальцами ощущался иначе, несмотря на то, что облик его был скопирован норвежцем в мельчайших деталях. Вылитый де Фуа - и все же не он, не тот, другой, и уж не Эшлинг ли было знать об этом.
Она приподнялась на локте, печально заглядывая в лицо Даниэлю-Альдо, и во взоре ее не было ни ненависти, ни неприязни, которых так искал норвежец - только щемящая грусть. Эшлинг не была эмпатом, как Даниэль, но сейчас даже она почти кожей ощущала исходившее от молодого человека обжигающее отчаяние, и ей хотелось плакать просто от соседства с ним, столь сильно было чувство Альдо. Пару мгновений девушка вглядывалась в искаженное мукой лицо норвежца, а потом порывисто обняла его, утыкаясь лбом в шею.
- Вы ни в чем не виноваты, - шепотом заверила Эшлинг, - ни в чем. Простите меня, это все я... и у меня нет даже ненависти, чтобы вам стало легче. Мне так жаль, что вам так плохо из-за меня, так жаль... я клянусь, что если бы могла что-то сделать, то сделала бы все... простите меня.
Она и сама не сразу поняла, что слезы катятся по щекам - сами, без рыданий, просто текут крупными, прозрачными горошинами - а Эшлинг гладила Альдо ладонью по щеке, уставившись невидящим взором на букет голубых ирисов у кровати.
- У вас болит голова? Это, наверное, от цветов, они так сильно пахнут.

 Отправлено: 08.03.11 01:33. Заголовок: - Вы тогда, наверное..

- Вы тогда, наверное, святая, - как во сне сказал Альдо, думая о том, что, наверное, надо отстраниться. Но он не смог. Он вообще ничего не мог сделать, и думал какой-то бред, галлюцинаторные обрывки мыслей - вроде того, что теперь он понимает старинные легенды о девах, укрощавших чудовищ. Вот что она сделала, что он не может поднять руки и встать?
- Вы ничего не можете. И я не могу, - после сумбура накатила вот эта странная апатия, фейерверки в голове стали только ярче, и единственным спасением было прикосновение ее ладони. Каждый раз, как Эшлинг касалась его лица, боль немного отступала, чтобы тут же волной вернуться обратно, - вы ничего не можете. И я не могу. Я даже не могу... закончить это. Я... один сын моих родителей. Они не пережить.
Хель знает, зачем Лис в этом признавался, и в своей позорной слабости, и в одолевающих из-за нее мыслях. Но в конце концов, живут же люди без счастья? Неужели он один такой? Нет.
Иногда бывает достаточно помнить о свете. Не обязательно держать его в руках.
Это будет все очень глупо. Как в дешевом романе, а не как в старинной легенде. Злодей раскается и вознесет... но куда возносить ее, если она и так выше всего, что у него есть? Внутри что-то догорало и постепенно остывало под залпы головной боли в висках.
- Я просто хочу, чтобы вы знали, - уткнувшись ей в волосы говорил Альдо, - просто, чтобы знали - я... нет, gråter ikke, пожалуйста, не плачьте, вы нельзя плакать, никто это не достоин, я меньше всех. Я напугать вас? Обидеть?
Он смахивал пальцами прозрачные слезинки, не отпуская ее из рук, и думал, что лучшим исходом было бы лечь, опустить голову ей на колени и заснуть. Желательно, чтобы утро не наступило никогда.
И Альдо понимал, что беспомощен - со всей своей магией, с золотом, с демонологией, со злостью и - беспомощен, потому что она плакала, а он не мог ее утешить, только целовать ладони и молчать свои клятвы в верности, потому что некоторые вещи не происзносят вслух. Ну как, например, сказать человеку, что он - твоя кровь и твой воздух, чтобы не опошлить эту мысль словами?
- Не плачьте... Я прошу вас. Я сейчас уйду. Хотите, я даже найти... его и приведу вам. Только... не плачьте.

 Отправлено: 08.03.11 02:16. Заголовок: - Нет! Нет. Господи,..

- Нет! Нет. Господи, какая же я глупая.
Эшлинг предплечьем утирала слезы со щек, и с горькой досадой понимала, что снова все повторяется: она опять плачет, как последняя истеричка, а ее опять утешают, обещая что угодно за прекращение рыданий. И опять ей говорят, что ее слез недостойны - но отчего такая мысль вообще может прийти кому-то в голову, когда она такая глупая и несуразная плакса?
Как хорошо было быть невидимой и незаметной. Как хорошо было не являться причиной чьей-то боли и увечий - и зачем она вообще решила выбраться из своего темного угла на свет? Сидела бы там, не доставляя никому проблем.
- Пожалуйста, - Эшлинг несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, - пожалуйста, не говорите никому о том, что произошло. Я не хочу, чтобы Даниэль как-то узнал об этом. Он не поймет, и ему будет больно, а я и так причинила ему достаточно неприятностей. Пообещайте мне, - она сжала пальцами ладонь Альдо, - что не скажете ему из злости или мести. Знаете...
Шеридан сама не понимала, отчего она говорит это Альдо, но ей казалось, что норвежец поймет ее и не сочтет речь девушки смешной.
- Знаете, - Эшлинг отвела взор, рассеянно улыбаясь сквозь слезы, - он всегда говорит, что я свет. Но он ошибается. - девушка подняла глаза на норвежца, глядя одновременно тепло и печально. - Свет - это он. Знаете, такой яркий... и острый.
И Эшлинг снова опустила голову: пальцем она бездумно вычерчивала что-то на простыне, будто рисовала какую-то сложную фигуру.
- Он свет, - повторила Шеридан, - а свет не умеет огибать препятствия. Понимаете? Свет всегда движется только вперед.
Потом она долго молчала, сидя подле Альдо и глядя куда-то в пространство - и Бог знает, что себе думала, только хмурилась болезненно; а потом прерывисто вздохнула и поднялась с кровати. Отыскала на полу упавшую рубашку Альдо и заставила надеть его, собственноручно застегнув на ней пуговицы с той же преувеличенной аккуратностью, с какой их расстегивала. Нашла выпавшую из кармана волшебную палочку и попыталась наколдовать что-то обезболивающее, да только не особенно преуспела, и вместо того принялась снова гладить Альдо по голове, стоя рядом с кроватью.
- Я сделаю, как вы хотите. - твердо произнесла Эшлинг и, казалось, что она высказывает долго вынашивавшиеся решение. - Хотите, я могу не появляться вам на глаза. Если вам так будет легче. Хотите, я буду вас навещать. Мы можем болтать... и все такое. Если вам так будет легче. Я найду, что сказать Даниэлю.

 Отправлено: 08.03.11 02:38. Заголовок: От каждого слова о Ф..

От каждого слова о Фуа было больно, как от пощечины, но он и это выдержал, собственно, когда что-то болит очень сильно - остальное все немеет. И он онемело молчал, пытаясь собрать воедино мысли, покорно позволил себя одеть и застегнуть на себе пуговицы рубашки.
- Потому что вы - сияние, - как лунатик, улыбнулся Альдо, - нет ярко, но повсюду. И да...
Сквозь боль в голове он не совсем понимал, что говорит, и только это служило ему оправданием, потому что обычно такое не говорят даже родные, - попробуйте сказать ему, чтобы не торопился. Страсть не только эмоции быть, это великое искусство.
Уходить от этой руки было равносильно потере дыхания, но он встал, придерживаясь ладонью за висок, покачал головой: мир постепенно истаивал за стеной белого шума, и только ее синие глазищи было видно, и еще печальную решимость в них.
- Вы? Ему? Неприятностей? Надеюсь, это не он сказал вам. Потому что вы - самое лучшее что случилось с ним и со мной. И... нет. Не надо со мной болтать, Эш-линг. Я... зло, я... иметь аллергия на милосердие и жалость.
Вышло резко. Норвежец остановился, сунул руку в карман брюк, вытаскивая оттуда предусмотрительно снятый перед встречей серебряный медальончик на тонкой цепочке - еловые ветки и витиеватая "А" в филиграни. Осторожно вложив его в руку девушки, он так же мягко заставил ее сжать пальцы:
- Я не дарить весь мир и серебряные коньки, но у меня есть это. Я не снимал это с младенчества. Возьмите его и мою душу в придачу, мне будет приятно знать, что она - у вас. Может, тогда она не стать совсем черной. Я люблю вас, Эш-линг. И если однажды вам будет не к кому... некуда... я ждать всегда. До конца.
И дверь мягко закрылась, отделяя комнату с ирисами от пропасти.