Отправлено: 25.04.10 21:26. Заголовок: [Хорошая зимняя прогулка - 04.12]

Окрестности Дурмстранга, лес.

Часть "спасателей" отнесло лавиной довольно далеко от школы. Чудом они все выжили и чудом же не оказались похоронены глубоко под снегом. Однако, не стоит расслабляться, сначала хорошо бы найти друг друга, а сделать это сложно, поскольку Хельга под снегом, у Моргенштерна выбито плечо и сломана нога, причем последняя щеголяет открытым переломом, а Михаэль чем только не ударился, став гордым обладателем раны на голове, расплывающегося зрения и, вполне возможно, потерявшейся палочки.

 Отправлено: 12.05.10 11:04. Заголовок: АдЪ и погибель. Изви..

Скрытый текст

АдЪ и погибель. Извините.

Хельга, как и все довольно редкие даже в Дурмстранге студенты-демонологи, насмотрелась за три года углубленного изучения специальности, такого, что по идее ее не должно было тошнить при виде утбурда, волков и всего этого антуража - вы бы видели, какие формы принимают рассерженные демоны из числа даже самых мелких. А уж какие видения они под настроение являли дерзким смертным! Некроманты обзавидуются. или не обзавидуются, но здесь не было ни одного, чтобы поинтересоваться.
Так вот, а Хельгу тошнило. Не от запаха. Не от вида промерзлого полугнилого дитяти.
Ее тошнило от того, что она узнавала эти лоскуты кожи, свисающие с ветвей.
Согласитесь, довольно неприятно осознавать, что с этим лоскутом ты вчера завтракал рядом, и лоскут просил тебя передать ему масло.
Вон там - искаженное и оплывшее лицо Миры. Вот тот - явно Юкко, его несложно узнать по клоку льняных волос. Там дальше, перепачканный в крови язык огненных волос Герды. А вот этот, должно быть, Рихтер.
Кожу. Утбурд, на минуточку, не снимает с жертв кожу. А куда вообще тела подевались?
Эта мысль мягко постучалась в сознание Хельги и тут же пропала: "Хельга, я на тебя рассчитываю". Нойманн кивать не стала, просто еще крепче уперлась пятками в снег, обхватывая за талию, пожалуй, единственного человека на земле, к которому она испытывала хоть какое-то подобие чувств. Ну, если так можно назвать ленивую, пополам с обидой, ненависть.
Она мельком пожалела, что не имеет привычки бить в спину. Потом мельком же посмеялась над собственной глупостью и самонадеянностью, и неосторожностью...

Там, рядом, волки грызли Лину и Михаэля - впрочем, те отбивались впоне успешно, даром, что алхимики. Вот отлетел от Эденхартера один из мертвых зверей, вот вспышкой исчез второй. Голова нападающего на Мирославич волка покатилась по земле, щелкая зубами - она, даже отрубленная, пыталась перемещаться обратно в сторону жертвы. Утбурд подобрался и, неестественным для такой формы движением, прыгнул вперед, приобретая еще большее сходство с жабой.
Но прямо перед ним дважды опустилась стена щита, поставленного сначала Линой, потом Михаэлем. Потом купол окольцевал защитный круг Дитриха и все это сооружение стало напоминать хороший бункер, на который и навалился утбурд всем своим жутким и стремительно увеличивающимся весом - так, что студенты почувствовали себя, будто это на них он лежит и растет, растет, вдавливая в снег, хрустя их костями...
Ну, на пару минут - пока от этого бункера не пошла в стороны багровая волна, буквально перемалывающая все на своем пути - превратившая в клочки шерсти и мертвой плоти волков, деревья - в щепки, снег - в слой жидкой снежной каши пополам с водой, разодравшая и разбившая все на своем пути.
Кроме утбурда.
Дитриха корчило и выворачивало вместе с его жертвами - это была агония и для заклинателя тоже, казалось, на ногах он не устоит, столь сильна была боль, вспыхивающая, кажется, во всех участках тела.
Утбурда отбросило со щита и на мгновение Каролина с Михаэлем почувствовали облегчение, но тут же поняли, что тварь даже не покалечилась - судя по всему, кто-то другой защищал ее. Кто-то куда более могущественный, чем Дитрих и его семейные заклинания.
Утбурду было больно - впервые за его долгое существование. С визгом он отпрыгнул, а потом снова бросился вперед, биться всем своим, как оказалось, весьма тяжелым тельцем об щит.
Щит трещал. Студентам казалось, что бьют их - больно, и, возможно, смертельно.

Хельге казалось, что сейчас у нее сломается спина. Моргенштерн был, кажется, тяжелее того утбурда - право, вот зачем она дергается? Что там раздавят, что здесь...
Наклонившись и чуть не отпустив при этом Дитриха (извернуться пришлось ну очень хитрым образом), Нойманн подцепила и вытащила из сапожка атаме.
Жертва. Нужна жертва. Да и где ее взять?
Девушка сжала в кулаке лезвие - ладонь противно онемела, через пару секунд набухли капли и стали падать на снег: теперь студенты стояли на некоем подобии пригорка посреди ледяной каши.
Хельга плакала. Ей не было панически страшно, но она плакала, потому что тело заранее пыталось сдаться, понимая, чем им все это грозит.
Не снаружи.
Прямо вот сейчас и отсюда.

- ...In nomine Dei nostri Satanas Luciferi exclesi Во имя Сатаны, Правителя земли, Князя Мира Сего, - голос Нойманн рос и поднимался над битвой. Все правильно, как взываешь - так и услышат, - я призываю силы Тьмы поделиться своей Адской мощью со мной! Откройте шире врата Ада и выйдите из пропасти, дабы приветствовать меня как вашу сестру и друга! Даруйте мне милости, о которых прошу!
Хельга плакала - и кровь расцветала на снегу алыми пятнами. Утбурд исступленно бился в щит: у Каролины кровь пошла носом, Михаэль почувствовал, как страшный кашель рвется из груди. Щит буквально душил их, а за пределами щита красная волна вернулась обратно, чтобы тут же отхлынуть снова и покатиться прочь, причиняя утбурду новую боль.

- Имя твое я взяла как часть себя... Я благоволю справедливость и проклинаю гниль. Всеми Богами Бездны я заклинаю все, о чем я испрашиваю, произойти. Выйдите же и отзовитесь на ваши имена, сделав явью мои желания! Абаддон, Адрамелех, Ариман, Амон, Аполлион, Асмодей...

И они ответили. Сила хлынула: В Михаэля, поднимая в полный рост, в Лину - унося тошноту и усталость сверкающим багровым потоком, в Дитриха, заставляя не только выпрямиться, но чуть ли не приподнимая над землей.
И Хельгу бросало из стороны в сторону между всеми тремя на паутине вспыхнувших и сочащихся кровью линий.
- Сни... снимайте... снимайте щит! - вдруг заорала Нойманн совершенно не своим голосом, - его... так бить! Здесь задавит...
И дальше:
- ...Одна скала порождает тысячу подобно тому, как сердце человека порождает его мысли. Горе! Горе! Да, горе земле, ибо беззакония ее есть и были великими! Выйдите! Но пусть останутся ваши громогласные звуки!
Сила текла рекой, порождая эйфорию в сражающихся студентах.
Хельгу выламывало в воздухе, словно одержимую и она об этой эйфории могла только подозревать.

 Отправлено: 13.05.10 23:46. Заголовок: Извините за бред, но..

Скрытый текст

Извините за бред, но напоследок я из себя выжал что-то..

Михаэль не знал, где взять сил, чтобы удержать этот щит, но другое он все же осознавал. Если от этого щита зависит его жизнь, их жизни, он обязан это сделать, даже если толком не знает как. Не имеет значения, потому что незнание это не оправдание. Говорят, храбрость помогает выстоять до конца. Эденхартер сейчас очень в этом сомневался. По его мнению помогал исключительно страх. Страх быть растерзанным этими монстрами, страх стать одним из этих ошметков, что висят неподалеку. Этот ужас вдавливал, крутил внутренности, но не давал опустить руку с палочкой вниз. Все остальное было не столь важным.
- Что за..? – алхимик так и не смог закончить свой вопрос, потому что дальше началось представление магических навыков и умений, в которых он абсолютно не разбирался. Да что уж там, впервые сталкивался с такой магией, если быть откровенным. Михаэль старался полностью концентрироваться исключительно на щите, который пока еще держал утбурда и его веселую компанию по другую сторону защитной завесы, однако концентрация давалась с трудом. Ему не хотелось думать о том, что творилось с Дитрихом, ему не хотелось именно сейчас тревожиться, что его магия действует ударными методами не только по врагам, но и по самому волшебнику, потому что иначе он не сможет выполнить свою задачу. А что тогда? А тогда все было напрасно.
Алхимик кряхтел, будто после урока фехтования его заставили еще поднимать гири, но терпел, насколько мог, сжав крепко зубы. Голова отчаянно кружилась. Видимо, последствия недавней травмы не слишком хорошо переносили подобные нагрузки. Ничего, он все еще стоял и крепко сжимал палочку, а отчетливо видеть чудовище, стремящееся лишь уничтожать, было вовсе не обязательно. Так что происходящую мясорубку всего и всех он скорее слышал, чего вполне хватало для остроты ощущений.
Наконец, можно было вздохнуть свободнее. Невероятное напряжение ушло как внезапная мигрень. Оставляя после себя только испарину на лбу и крайне паршивое состояние.
- Дитрих живой? – решился-таки спросить Михаэль, опасаясь, что этой передышкой обязан Моргенштерну не просто паршивым самочувствием. Из-за размытого зрения он не видел все еще невредимого утбурда, однако новый удар о щит прочувствовал всецело. Похоже было на то, что в голову следовал удар за ударом, и он переживал нокаут за нокаутом, при этом умудряясь сохранять остатки сознания. Плечо немилосердно горело, и в голову постоянно лез один и тот же вопрос - когда все это кончится?
А затем он услышал голос. Совсем другой Хельги, не той, которая еще какое-то время назад не могла держать ровно палочку в руках. Юноше оставалось только в очередной раз довериться знающим людям и тому, что они делают, безмолвно наблюдая в состоянии полного шока.
- Что она де..кхе-кхо-кхо, - очередная напасть не давала и слова лишнего сказать, тут же обрывала, хочется сказать, на самом интересном месте. Эденхартер зашелся в кашле столь сильном, что казалось, вдохнуть ему уже не удастся. Воздух шел исключительно из легких, причем в странном приступе. Вот оно. Конец. Скоро. Алхимик согнулся пополам, дергаясь исключительно в новой порции своего кашля. Перед глазами был лишь снег, белый прямо-таки до издевательства.
Невероятной силой его подняло обратно. То ли конец уже пришел, то ли нежданное чудо. Михаэль не знал, что думать. Он превращался в сплошное действие, не запутанное излишками отходов мысленного процесса. Делать – значит, делать. Крушить, ломать, сражаться. Вот она сила, хлынула полноводной рекой, сметая на своем пути испуг и недоверие. Щит был снят, а следом..Эденхартер не узнал бы сейчас себя. Да и было ли что-нибудь от него еще в теле молодого алхимика?
- Impedimenta! Deprimo! Confringo!* – он не осознавал, что делает, но другой попытки могло и не быть. Заклинания буквально сами просились на язык, а от одной лишь мысли о битве внутри все переполняло странное чувство близкого экстаза.

*затруднить движение утбурда, придавить хорошенько, взорвать тварь

 Отправлено: 15.05.10 23:56. Заголовок: Странно, но единстве..

Странно, но единственной связной мыслью, которая посетила Каролину, когда невероятный, колоссальный вес утбурда обрушился на их их щит, была не мысль об удачном спасении от волка, голова которого противоестественно лязгала челюстью где-то в стороне, которое должно было вселить в неё сил, и не о том, что сейчас их раздавят как букашек и никто наверно даже их ледяной могилы не найдет, и даже не о том, что куски ткани на ветвях больше похожи на кожу, на которой даже различимы лица – об этом она думать просто не могла, её мозг отказывался воспринимать эту информацию, нет, она подумала, что наверно так чувствовал себя Яков, когда на него опустилась громада драконьей туши. Она видела что бывает после и очень не хотела, чтобы что-то подобное случилось с ней. Она не хотела быть изуродованной, она не хотела, чтобы её близких мутило от взгляда на её тело и чтобы её хоронили в закрытом гробу, если их вообще найдут. Она вообще не хотела, чтобы её хоронили и очень-очень не хотела умирать, ни сейчас, так отвратительно и позорно, ни когда-нибудь после, в не существующем пока будущем. И хотя Лина понимала, что её мечты о бессмертии не выполнимы, она собиралась воплотить их в жизнь настолько насколько это было возможно.
И именно поэтому она держалась, хотя так хотелось сдаться, хотя милосердная тьма уже замерла на краю зрения, готовая в любую секунду захлестнуть Каролину и укрыть свои крылом. Опустить руки, а вместе с ними и щит было легко, но мы же из Дурмстранга, для нас легкий путь не приемлем. Из носа потекла кровь, алыми каплями на белоснежном снегу, как сказал бы поэт, а перед глазами плыло все как после нескольких кружек лучшей отцовской браги – значит скоро сдадут остальные системы организма, и можно только гадать, что не выдержит первым. Если повезет – то сосуды в мозгу, и тогда смерть будет быстрой и бессознательной. Если не повезет, то легкие, печень и остальные внутренние органы, и тогда все кончится так же быстро, но в агонии. Как будто время повернулось вспять, ведь совсем недавно она вырывалась из снежной могилы, а теперь чудовище вновь вгоняло её туда. Лишь на несколько мгновений эта пытка прервалась, когда заклинание Дитриха отбросило нежить прочь, но как оказалось лишь отбросило, а не поразило, и утбурд вернулся вновь – ещё тяжелее, ещё злее. Надежды на спасение не осталось, только упорство и страстное нежелание умирать.
Лина не слышала, что говорила Хельга, она не чувствовала её колдовства, пока вдруг сила, чужая, но столь необходимая сейчас, хлынула в неё - возвышая, освобождая, оживляя. Где-то в глубине сознания Лина сознавала, что это не исцеление просто сейчас они были где-то другом уровне, где смертельные раны их обычных казались не более чем царапинами, но это не имело значения, потому как сила затмевала все. Сквозь завесу эйфории, которую она дарила, Каролина услышала призыв Хельги опустить щит, и тут же повиновалась. Правильно, зачем им щит, если у них есть эта сила. Она была целителем, не войном, но сейчас Каролина была себе не хозяйка.
- Deflagro*, - уверенно выкрикнула она, наводя палочку на убурта.

* - сжечь тварь, ну или хотя бы подпалить.

 Отправлено: 20.05.10 17:45. Заголовок: А Дитрих вообще пере..

А Дитрих вообще перестал понимать, что происходит вокруг, и потому действовал по ситуации: было больно - и он кричал, наплевав на выдержку: герр Герцдорф, у которого Моргенштерн брал уроки фехтования летом, всегда говорил, что если хочется кричать - надо кричать, потому что телу виднее. Оно знает, что правильно - и Дитрих не сдерживался, с удивление ощущая, что от крика и правда становится легче. А потом, когда боль отпустила, вдруг выяснилось, что она была единственным, что еще держало Моргенштерна в вертикальном положении: едва прошла волна агонии, немец тут же почувствовал, как подгибаются колени. Отчаянно пытаясь устоять на ногах, он тем не менее навалился всем телом на Хельгу, и понял, что девушка не выдержит его веса.
И разжал руки, позволяя себе упасть - все равно сил держаться больше не было, а так хотя бы фон Нойманн останется в строю. Он сделал все, что мог, и сейчас падал, причем во всех смыслах: Дитрих чувствовал, как сознание ускользает от него, и падая на землю, Моргенштерн одновременно проваливался в душную темноту, обступившую со всех сторон. Он готов был сдаться ей, но внезапно, ровно за мгновение до того, как свет для Дитриха должен был померкнуть, какая-то неведома сила выдернула его из темноты забытья. Она буквально подняла его на ноги: Моргенштерн с удивлением понял, что стоит сам, без чьей-либо помощи; что не чувствует боли в сломанной ноге и что владеет своим телом так же хорошо - а, возможно, даже и лучше - как и всегда. Сила была могучей, но чужой; она разливалась по телу с легким жжением, а в голову ударяла хмелем, и Дитриху надо было лишь скосить глаза, чтобы понять, что происходит.
Хельга.
И это означало, что даже если они спасутся от утбурда, своим ходом до школы уже точно не дойдут... но к дьяволу, об этом пусть потом думают те, кто останется в сознании, а к этим счастливчикам Моргенштерн себя не причислял. Он отлично знал, что время между этим мгновением и моментом, когда фон Нойманн разорвет связь - это все, что у него есть, потом только темнота и забытье, зато сейчас... о, сейчас он может свернуть горы, куда там утбурдам. Второе заклинание, то самое, что один из пра-прадедов снабдил рекомендацией не использовать, кроме как в критических обстоятельствах - но, пожалуй, ситуация довольно критическая, чтобы прибегнуть к нему.
- Ignis abyssis.
Вспыхнувшее пламя моментально уничтожило снег вокруг молодых людей - тот исчезал совершенно беззвучно, будто черный огонь, возникший по мановению палочки Моргенштерна, просто поглощал его. Целая стена черного пламени наступала на утбурда - и Дитрих мог только гадать, что же случится, когда она настигнет демона. Хорошо бы картина была впечатляющей - ведь это станет последним, что немец увидит прежде, чем потерять сознание - а сейчас, пока у него еще есть власть над собственным телом и разумом, Моргенштерн шагнул к изламываемой потоком силы Хельге, чтобы прикоснуться к ее плечу, ощутить жжение под пальцами, притянуть к себе, преодолевая сопротивления потока силы, поцеловать в висок, выражая этим одновременно благодарность и восхищение, и прошептать на ухо, надеясь, что фон Нойманн сейчас все же услышит и поймет, одно единственное слово:
- Умница.
А теперь не жалко и в темноту - если только не навсегда.

 Отправлено: 20.05.10 22:45. Заголовок: То, что рухнуло на н..

То, что рухнуло на нечисть в следующий момент, было чуть больше, чем просто магией. То, что рухнуло на нечисть в этот момент называлось бы маглами "из пушки по воробьям".
Нездешняя гордыня направляла руки волшебников. Нездешняя злоба вела их в бой. Нечеловеческая сила придала их заклинаниям такую власть - такую, да, ту самую, за которую маги так любят отдавать без остатка свои души, и в этот момент их можно было понять, всех скопом, убивавших, убившихся, продавших душу и расшвырявших чужие десятками. За несколько мгновений такого было бы не жалко кому угодно.
Порча Михаэля мало действия возымела на неживого, но потом его придавило сверху, подвинуло взрывом - потом рухнуло проклятие Лины и младенец завизжал, корчась в огне, практически разорванный на лоскуты. Лоскуты пытались сползтись, но черное пламя Дитриха мягко накрыло собой эту кошмарную картину, совершенно беззвучно, и прокатилось дальше, тая по дороге и оставляя за собой только совершенно мертвую черную землю без единой сухой травинки.
И без утбурда.
Звуки, кажется, оно поглотило тоже. Хельга выдохнула.
- O coraxo das zodialadare raasyo. Od vabezodire cameliaxa ...и воскликнул: “Выходите из дома смерти!” И собрались они вместе и обрели меру; они - те бессмертные, что оседлали ураганы. Выйдите же! Выйдите! Exortio!
И те, к кому она обращалась, вышли прочь, забрав с собой свою силу. Тогда боль и усталость впечатали в черную землю всех, кто участвовал в этом поединке, отправили их в темноту - познавать на собственной шкуре, как расплачиваются за могущество.
И потом, парой часов позже, когда их нашли - они все еще не пришли в себя.