Отправлено: 14.05.10 19:50. Заголовок: Кукольный театр - 07.11

Время, место: утро, Сент-Мунго, холл
Участники: Эммелин Вэнс, Лорин Льюис, Айнар Бьёрнстранд
События: Жизнь - театр, но не все марионетки довольны своим нынешним амплуа.
Из жизни кукол и людей.

 Отправлено: 15.05.10 15:05. Заголовок: ... В каждом челове..

...

В каждом человеке, думал Историк, как в каждом доме - есть маленькое окошко, через которое внутрь проникает свет. В доме - это, конечно, простые окна и двери, в человеке - обыкновенное сердце. Как жаль, продолжал он, что путь к сердцу бывает таким долгим. И таким трудным. Это в физике скорость света - абсолютная величина. В жизни нет ничего абсолютного. Кроме, пожалуй, печали.
Айнар не хотел думать о грустном.
Айнар Бьёрнстранд любил сидеть в холле, наблюдать. По началу целители ругались - что вы, мистер Бьёрнстранд! вам нужно лежать! - Историк улыбался. Улыбался тепло, открыто, но не совсем искренне. Улыбка получалась с привкусом тоски. Тоски по дому, по людям, по тем почти сказочным временам, когда никто никому не приказывал и человечество жило свободным, cвободным, как чайки, или морской прибой. Должно быть, эти времена Айнар выдумал. И с удовольствием поверил в собственную ложь.
Сидеть в холле Историк мог часами, с не остывающим любопытством вглядывался в лица больных, здоровых, целителей, пациентов и тех, кто приходил навещать. Доктора перестали обращать на Айнара внимание, запирать в палате оказалось делом безнадежным - совершенно непонятно почему и как, без волшебной палочки - Айнар все равно сбегал. Он и сам не знал, почему и как. Просто поворачивал дверную ручку и дверь открывалась, Айнар был свободен. Да, доктора перестали обращать внимание на Бьёрнстранда, зато обратили дети. Дети сами находили Историка, усаживались рядом и очень серьезно заглядывали в глаза. Айнар улыбался. Улыбка получалось с привкусом тоски. Едва ощутимой горечью. "Хотите, я расскажу вам историю? - спрашивал он. - У меня много историй. Историй о светловолосой женщине, которая умеет слушать чужие голоса..." Эммелин. Ее имя напоминало липовый мед. Сладковатое и золотистое. Она тоже иногда спускалась в холл и теперь Айнар мог видеть ее сам. Говорить с ней. Говорить с помощью слов, самых банальных слов и быть счастливым. Эммелин действительно умела слушать. По правде говоря, он ее так и не разгадал. Это было хорошо - значит, у них впереди еще много историй. Очень много историй. И, возможно, своя собственная сказка.
Сегодня Историк сидел в холле с утра. Абсолютно один. Такое бывает, редко, но бывает. Он смотрел в стену перед собой и по привычке думал о чем-то далеком. О людях, которые нашли свое счастье, и людях, которым счастье только предстояло найти.
Историк думал о жизни. Чужой и собственной.
- Хотите, я расскажу вам историю? - шепотом произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Улыбнулся и прикрыл глаза.

 Отправлено: 15.05.10 17:28. Заголовок: - Раз вы можете выхо..

- Раз вы можете выходить на балкон, то вы можете удрать. Или высоко? – заинтересовался Иван.
- Нет, - твёрдо ответил гость, - я не могу удрать отсюда не потому, что высоко, а потому, что мне удирать некуда. ©

Было так удивительно странно оказаться по другую сторону собственной жизни. Ей сказали, что она была доктором – одной из тех женщин в этой их яркой форме, которые помогали людям вновь вернуть радость, силы или, по крайней мере, здоровье. А теперь никто не мог помочь ей самой, но хуже всего было не это, нет. Хуже всего было сидеть здесь часами и понимать, что ты больше никому не можешь помочь. Всё бессмысленно, всё напрасно, всё в прошлом. Там столько тумана, там столько жизни.
Родители (очень милые люди, как оказалось) страшно переживали, приносили снимки (они назывались колдографиями и забавно двигались), откуда на неё смотрела спокойная женщина с умными глазами. Сначала девочка – там много моря, солнца, побережья, бухты, потом девушка – большой замок, школьные парты, библиотеки, двор, залы, лестницы, и та самая женщина – больничные палаты, больничные стены, изредка – парки, улицы, улыбки. Столько историй и всё чужое. Та женщина с колдографий прожила хорошую жизнь, которая оборвалась прошедшей весной – жаль её, но, должно быть, столь высокая цена была расплатой за что-то не менее серьёзное и важное.
Ещё был брат (красивый парень, приходил и почему-то плакал), были какие-то газеты, все эти коллеги по работе (Эммелин – у неё добрая улыбка), личные вещи и пачка писем, которые некая Лорин Льюис писала той самой весной. Письма, не дошедшие до адресата. Было безумно, жутко и как-то отчаянно – от этой невольной причастности к чужим жизням, было стыдно от невозможности вспомнить, было безнадёжно от невозможности не чувствовать. Не было смирения, и принятия тоже не было, только этот туман из прошлого и бесконечная череда абсолютно механических действий и желаний, которые теперь составляли не_чужую_её_жизнь. Хотя, конечно, глупо было называть жизнью подобное существование.
Спустя неделю (хотя, время здесь ничего не значило – оно остановилось ещё в мае) Лорин научилась больше не думать о себе. В сущности, в этом тоже не было смысла, а пользы оттого было ещё меньше. Всё, что ей оставалось – это наблюдать. Если не чувствуешь себя живой, то в какой-то момент начинаешь ловить эти кусочки чужих жизней – в палатах, коридорах, этажах и кабинетах. Её кабинет ей тоже показали – даже волшебную палочку вернули. Но всё – чужое. От стопки бумаг на столе, до холодной чашки и запаха кофе.
Она должна помогать людям. А вместо этого... Господи, зачем?!
- Историю со счастливым концом? Отчего-то я в такие не верю.
Он сидел в холле (кто он такой, Лори понятия не имела), а она стояла за его спиной и смотрела в окно, на пустынную пыльную улицу, на серое утреннее небо, на котором одиноко светило холодное солнце.
- Извините. – Опомнилась она запоздало, поворачиваясь на голос. – Кажется, я опять разговариваю сама с собой. Плохой признак.
Здесь, в этом госпитале столько людей, и несчастен каждый второй, если не каждый.
Счастливые концы здесь предусмотрены лишь возле двери с табличкой “Выход”.

 Отправлено: 15.05.10 21:37. Заголовок: Айнар обернулся на г..

Айнар обернулся на голос. Открыл глаза. На фоне окна незнакомка терялась. Но голос у нее был молодой, а еще очень печальная спина. Да, Айнар Бьёрнстранд знал, - печальными бывают не только глаза и лица, печальными бывают спины. Спина женщины у окна была печальной, кажется, она еще помнила тяжесть крыльев, но забыла, что значит летать. Историк летать не умел. Историк не любил вышину, Историк любил глубину. Потому что как бы высоко ты не взлетел, когда-нибудь обязательно вернешься к корням. А корни, корни они глубоко, там, где мало света и совсем не видно облаков. Небо в окне позади женщины было тяжелым и холодным, солнце - льдистым маленьким шаром. Такое солнце тоже умеет давать тепло. Надо ему всего лишь чуточку помочь - раскрыть объятья и перестать думать о плохом.
- Здравствуйте, леди. Меня зовут Айнар. И вместо того, чтобы говорить с самой собой, вы можете поговорить со мной, - Историк, улыбнувшись, почесал подбородок. Где-то с неделю назад он решил отращивать бороду. Короткую такую. Почему-то Айнару казалось, у историков обязательно должна быть борода. - Историю со счастливым концом? Ну, конечно, со счастливым. У каждой истории счастливый конец. Истории - это моя профессия, я знаю, вы можете мне верить. У каждой истории обязательно счастливый конец. Разумеется, если вам не больше по душе трагедии. Я не люблю трагедии. Я люблю сказки. Даже детские. Иногда они бывают грустными, но обязательно светлыми. У немцев есть хорошая пословица: es ist nichts so fein gesponnen, es kommt doch an die Sonnen. - Еще ничего не удалось спрясть так тонко, чтобы в конце концов не появилось солнце. Я думаю она о том, что даже в самой кромешной тьме найдется маленькая лазейка, сквозь которую может пробраться солнечный свет... Я много говорю, вы правы. Вы только не подумайте, будто меня выгнали из палаты за болтливость. Вовсе нет. Я люблю сидеть в холле, потому что мне просто нравится. Здесь много людей. Интересных людей. Я люблю людей. Вы тоже человек и мне кажется, что человек интересный.
Айнар замолчал, проверяя не стала ли спина незнакомки чуточку веселее.
- Вы кого-нибудь ждете? Я жду. Доктора Эммелин Вэнс. Вы ее знаете? Нет, на самом деле я не назначал ей встречу. Но иногда совсем не надо что-то говорить, иногда люди сами собой встречаются. То есть сами с собой. Ох, английский такой сложный язык...
А вы откуда?
Айнар мог говорить долго. Очень долго. До тех пор, пока женщина у окна не улыбнется и пока в холле не появится совсем другая женщина. Женщина, с которой он поклялся говорить вечность.
- Впрочем, не важно. Вы же хотели послушать историю.

 Отправлено: 16.05.10 00:12. Заголовок: - И вам здравствоват..

- И вам здравствовать, Айнар. Чего ещё желать в этих стенах? Меня зовут Лорин. Так мне сказали. Но это всё равно, как если бы меня звали любым другим именем.
Она больше не смотрела в окно, смотрела на мужчину, на его улыбку, и он казался ей словно каким-то не здешним, с этой тихой печалью, ровным голосом, сказками и историями. Таких редко встретишь даже здесь – как-то больше попадается суетливых, не заинтересованных, погруженных в себя и в собственные переживания.
Лорин слушала, качала головой. Звуки немецкого языка, неожиданно известного и понятного, отозвались чем-то горьковатым – не в памяти, на сердце.
- Знаю ли я Эммелин Вэнс? Сложно сказать. Кажется, она была моей подругой. Или не была. Или не совсем моей. Простите, вы, наверное, считаете меня сумасшедшей. Это почти правда.
Льюис вновь взглянула на солнце, чьи лучи, по словам Айнара, должны пробиться сквозь любую тьму. Да вот только сквозь туман что-то не очень получалось.
- Я никого и ничего не жду, потому что уже не дождалась однажды. А теперь всё кончено, история дописана, осталось только рукописи сжечь.
Да только что-то не желают они сгорать, а ведь давно никому уже не нужны. Время безнадежно упущено, а рукописи не горят. Не горят письма, только опаляют душу, и чем дальше, тем только сильнее, никакого пепла – только пламя, бездна и бесконечная тоска.
- Откуда я? Говорят, с юга, с побережья. Знаете, Корнуолл, Ла-Манш, пролив между Британией и Францией... Но это всё равно, как если бы я была из Шотландии, Германии, или там... Швейцарии. Боже, почему Швейцарии? Но не важно, вы говорите, да? Можете смело считать, что я откуда-нибудь с того света, или из страшной сказки. Это действительно не важно. А вы, верно, из Скандинавии. Или нет... вы из больничной палаты. Это не так романтично, зато правда.
Пальцы касаются оконного стекла – холодное, тёмное. Свет проходит сквозь стекло, а вот тепло остаётся там, по другую сторону.
- Ваш доктор скоро придёт. Она всегда приходит. И если я ещё не совсем испугала вас, то готова выслушать хоть целую сотню историй. Это для вас время бежит вперёд, для меня – нет. Хорошая у вас профессия, интересная.
Говорила что-то, и сама себя не слушала. И в голосе не покой, а пустота. Вновь смотрела на мужчину, отчего-то представляла рядом с ним ту, кого он так ждал.
Есть ещё один вариант. Должно быть, счастливые истории случаются ещё и с теми, кто вот так беззаветно верит в них. Тогда даже сказки оживают.

 Отправлено: 16.05.10 01:53. Заголовок: - Ха-ха! Из палаты! ..

- Ха-ха! Из палаты! - Айнар рассмеялся. - Точно подмечено! Я из палаты. Ха-ха! Вам говорили, что у вас потрясающее чувство юмора? Оно действительно потрясающее. Из палаты... Нет, на самом деле я не совсем из палаты, не из Шотландии и даже не из Швейцарии, я из Швеции. Маленький островок Форё. У нас тоже много моря и очень мало душевно здоровых людей. А вы не переживайте, не надо. Вы какая-то злая. Я вам не верю, не верю, что вы злая. Вы не похожи на злую. Вы просто... запутались, полагаю. У меня была похожая беда. Я ничего не помнил, даже не был уверен, что я - человек. А вот скажем, не призрак. Или демон. Или сошедшее с ума... облачко. Но Эммелин... она умеет слушать. Если вас кто-нибудь умеет слушать, значит, кто-нибудь вас услышит. Если кто-нибудь услышит - он запомнит. А потом расскажет все, что вы забыли. Я путано говорю, да? Есть грешок. Вы простите. Я очень долго молчал.
Очень. Наверное, целый век.
Айнар запнулся. Если Лорин считала сумасшедшей себя, значит он был конченным безумцем. Последний из рода не разучившихся мечтать и верить. Страшный недуг, неоперабельный и тем не менее сегодня Историк был счастлив. Грустные собеседники лучше отсутствия собеседников и если женщине нечего рассказать о себе, то Айнару все равно найдется, что ответить.
- Не будьте такой пессимистичной, - Айнар вскочил на ноги, обошел кругом кресло. Широко раскинул руки по сторонам и глубоко вздохнул. - Мир такой огромный! В нем полно места для счастья, а человеческая жизнь, - Историк свел вместе большой и указательный пальцы руки. - Вот такая вот крохотная. Не тратьте ее на жалость к себе. Если у вас остался хотя бы один человек, который может назвать вас по имени - вы счастливая. Вы очень счастливая. И прислушайтесь... Вдруг кто-то завет вас прямо сейчас?
Почти прыжком Айнар оказался рядом, положил руки на плечи женщины, заговорщицки понизил голос:
- Зовет по имени, примерно так: Эммелин! - Айнар крикнул, очень громко. - Иди сюда! Мы будем проживать истории!
И совсем тихо добавил.
- Только не говорите своей подруге... я тоже немножечко сумасшедший.

 Отправлено: 17.05.10 08:24. Заголовок: Солнца этим холодным..

Солнца этим холодным утром было совсем не видно. Сонный Лондон окутывала густая дымка тумана. И этот туман был везде. Он висел непроглядной периной над крышами соседних особняков, забивался густой ватой в маленькие слуховые окошки, сползал по стенам и укрывал тех редких прохожих, рискнувших высунуть свой нос на улицу в столь ранний час. Казалось, стоит тебе лишь открыть дверь или окно, как он ворвётся в твой дом и заполнит его полностью, вытеснив тепло и уют, горьковатый запах кофе и яблочного пирога…
Дом Эммелин был далеко отсюда и, наверное, даже при всём желании туман бы туда не добрался. Хотя и ей сегодня не посчастливилось сделать глоток терпкого горячего напитка и откусить хоть кусочек от того самого пирога, запах которого почему-то мерещился ей всё утро. Эммелин Вэнс сегодня снова была на ночном дежурстве, а в Мунго время течёт совсем по иным законам.
Женщина стояла в полумраке одной из палат, облокотившись спиной о подоконник и скрестив руки на груди. Она ждала. Ждала уже долго, но терпеливо, и от этого напряженного ожидания ей казалось, будто она слышит, как в плотно занавешенные окна скребётся уличный туман. Вэнс помотала головой и прислонила на мгновенье ладони к ушам, зажмурилась и вновь сложила руки на груди, но ответом ей вновь была давящая тишина. Ей казалось, она сходит от неё с ума.
Эммелин катастрофически не хватало возможности поговорить. Поговорить с ним, просто услышать его голос, закрывая глаза и представляя холодное северное море, высокие горы, леса и озёра, людей, о которых он говорил… Айнар вновь сидел в холле, внимательно наблюдая за теми, кто в этот ранний час проходил мимо. Она была почти уверена, что кто-то сейчас сидел рядом и внимательно слушал его историю. Возможно, это был ребёнок. Самые благодарные и внимательные слушатели, они находили его везде, и, стоило лишь ему устроиться где-нибудь в кресле, как они усаживались рядом и слушали... изредка задумчиво склоняли набок голову и с серьёзным видом задавали вопросы. Вопросы настолько необыкновенные и мудрые, удивительно глубокие, такие, которые способны придти в голову лишь им, детям, тем, кто ещё не разучился столь чутко ощущать этот мир, видеть самую суть, искренне верить... но всё же чаще они улыбались, Историк хитро щурился, поглядывая на них, и, улыбаясь в ответ, продолжал свою сказку…
Иногда и Эммелин спускалась в холл, устраивалась рядом и тоже слушала. Но, увы, с приходом ноября, добраться до первого этажа оказывалось задачей более сложной, чем аппарировать куда-нибудь в Кению.

- Как он? – Стажёр-колдомедик подлетел к Эммелин, стоило ей только закрыть дверь больничной палаты. Послушно следовавший просьбе не беспокоить больного, он, кажется, так и просидел тут в коридоре полночи. Парень сутулился, его глаза слезились от недосыпа, а на щеке ясно отпечаталась страница какого-то журнала по колдомедицине.
- Пришел в себя. Ногу, кажется, отвоевали. Жить будет однозначно, ходить придётся учиться заново, но он сильный - справится. Я напоила его зельем, пусть поспит немного. – Вэнс внимательно заглянула в глаза парня, слегка прищурилась и покачала головой, - и ты иди, слышишь? Если я дежурю, это совсем не значит, что всё отделение должно бодрствовать. Ты и без того мне очень помог. А с такими красными глазами и, - Эммелин чуть склонила голову, разглядывая отпечатавшуюся на щеке бедолаги статью, - тем бредом, что снова пишут о патоке Гломмумбля, в голове, ты совершенно бесполезен, уж поверь мне.
Парень неуклюже почесал затылок, ещё больше взлохматив и без того торчащие во все стороны соломенные волосы, и, улыбнувшись, побрёл вперёд по коридору. Женщина покосилась на часы, мечтая лишь о том, чтобы беспрепятственно добраться хотя бы до холла и упасть в мягкое кресло рядом с тем, кого слушать была готова хоть целую вечность.

- Все мы тут сумасшедшие, - послышался усталый, но счастливый голос Эммелин за спинами Айнара и Лорин. Женщина аккуратно опустилась в кресло и, откинувшись на его спинку, прикрыла глаза. Она улыбалась. И от этой улыбки у самых уголков её губ появлялись едва заметные весёлые складочки.
- И сдаётся мне, что отнюдь не немножечко… - она вздохнула и открыла глаза, взглянув на улицу и бледное осеннее солнце за окном, - хотя по мне, так это вовсе не так уж и плохо, как кажется на первый взгляд. Наверное среди таких нормальных лучше быть сумасшедшими… особенно в этом безумном мире…

 Отправлено: 17.05.10 19:21. Заголовок: О, да – Лорин Льюис ..

О, да – Лорин Льюис обладала потрясающим чувством юмора. Обхохочешься просто, особенно здорово теперь было смеяться над собой. Эй, смотрите, вон та доктор – сумасшедшая из Сент-Мунго! Добрый доктор, которую назвали злой. Она даже не дёрнулась – и внешне тоже ничем не выдала своего волнения, разве что пальцы похолодели. Больно было оттого, что Айнар не ошибся. Злость была в душе – на себя, на судьбу, на жизнь. На ту, которая имела глупость писать письма без ответа, любить, плакать, страдать – жить! Господи, она ведь думала, что потеряла всё, совсем не понимала, что может потерять то последнее, что ещё оставалось у неё – саму себя.
- Нет, вы хорошо говорите. Говорите, потому что невысказанные слова – они, порой, слишком мучают нас.
Лорин покачала головой, когда мужчина приблизился к ней, призывая не поддаваться пессимизму, не жалеть себя.
- Бросьте, они знают меня по имени лишь потому, что я проработала здесь много лет. Я не себя жалею, Айнар. Я жалею тех, кому больше ничего не могу дать. Невозможно быть счастливой, и при этом не отдавать. Я только тень, да и кто может звать меня? Тот, кто зовёт Лорин... зовёт Лорин. Она – не я. Её больше нет.
Потом Льюис, конечно, вздрогнула – не от крика, которым он звал Эммелин. Нет, от прикосновения. Человеческое тепло было настолько позабыто, что здесь и сейчас казалось чем-то совершенно немыслимым. Вздрогнула и отшатнулась вместо того, чтобы приблизиться. Тёплые ладони на плечах – это тоже не для неё сказка.
- Я не скажу. Только она и без меня всё знает. – Зачем-то ответила Лори, совсем без улыбки.
А потом сразу появилась она – та, что знает, та, которую ждали. Очень уставшая и какая-то невыразимо близкая. Если бы только вспомнить...
- А это место такое. Здесь столько боли... рехнёшься, рано или поздно, даже если совершенно здоров. Надеюсь, доктор Вэнс всё же избежит моей участи.
Смешок, и уголки губ дёргаются – не улыбка, а жалкая пародия.
В этом пустом холле ты тоже лишняя, как лишняя ты в этой жизни, в этом действительно безумном мире.
- Простите ещё раз, я, наверное, не очень вписываюсь в вашу историю.

 Отправлено: 20.05.10 20:16. Заголовок: - Вы смешная, смешна..

- Вы смешная, смешная, смешная, Лорин! Но глупая.
Историк не умел злиться. И боль, и грусть, и поражение он сносил с одинаково спокойным лицом, быть может, хмурился, но скорее из жалости. Жалости к тем, кто не умея творить добро, смотрит на других свысока, оскорбляет, изматывает, бьет. Не жестом, так словом. Лорин не такая. Грустная женщина, которая почему-то решила, будто имя - это больше, чем пустой звук. Символический алфавитный набор. "Господи! - подумал Айнар. - Имя - всего лишь имя. Человек важнее".
- Он, она, они! Сплошные местоимения! Глупость, Лорин, вы говорите глупость. Имя ничего не значит. Имена меняются. В детстве вы - Лори, выросли - Лорин, работаете - мисс Лорин... увы, не помню фамилии, а когда-нибудь станете миссис. Имен много - человек один, задумайтесь.
И любовь... ну совсем не обязательно отдавать что-то взамен. Это не любовь получается. Бартер. Любовь не должна быть взаимной, любви достаточно быть искренней.
Историк мог говорить часами. Дни напролет говорить, говорить, говорить. Так редко попадались настоящие слушатели. Не люди, желающие послушать сказку. Люди, желающие услышать сказочника. Какая малость и какая огромная пропасть. Об этом Историк тоже мог рассказать.
Не стал.
Эммелин. Она всегда откликалась первой. Ее тоже хотелось слушать. Возможно, сердцем. Душой. Совсем как ветер - не скажет ни слова, но ты успеешь понять все. Все. И даже больше - себя.
- Эммелин, зачем же так? Мир не безумен. Мир изворотлив и хитер. Сперва заставит поверить в чудо, потом скажет, что сказок не бывает. Но это шутка. Злая шутка. На самом деле сказки существует, просто нужно поверить... действительно поверить в чудо.
Айнар порывисто развернулся на каблуках, не прекращая улыбаться, сел обратно в кресло. Совсем рядом с Эммелин. Еще чуть-чуть и он услышит ее мысли. Впрочем, хотелось голоса...
- Я прав, доктор Эммелин Вэнс? Достаточно поверить в чудо. И вы доктор Лорин... простите, я все еще не знаю вашей фамилии... вам не кажется, что достаточно веры?
Не имени, не памяти. Веры. Она такая. Превращает мир в фантазию, а фантазию в реальность.

 Отправлено: 26.05.10 15:42. Заголовок: - Да, боли здесь хва..

- Да, боли здесь хватит на множество жизней и судеб, - почти шепотом ответила Вэнс, не открывая глаз. Казалось, голос чуть дрогнул, и фраза далась с каким-то напрягом. Но женщина потянулась и, приоткрыв глаза, взглянула на Лорин. - Только вот за стенами Сент-Мунго её не многим меньше.
Эммелин аккуратно потёрла щиплющие от недосыпа глаза и окинула взглядом полупустой холл, который, кажется, за всё это время стал неотъемлемой частью её жизни. Были времена, когда они с доктором Льюис спускались сюда выпить кофе и просто пообщаться. Редко. Так давно, что, казалось, в иной жизни. Вэнс долго вглядывалась в лицо Лорин, внимательно, молча. Будто стремилась уловить то, что творилось сейчас у неё на душе. Хотя она и без того чувствовала, только было ли в её силах сделать что-то...
- Но помимо неё есть и ещё кое что, то, за что многие здесь борются так отчаянно. Жизнь, Лорин. И те, кто цепляются за неё всеми своими силами, те, кто верит наперекор всему, вопреки своим безумным болезням и исковерканным душам, способны творить чудеса. Сами. Своими руками, своей волей.
Эммелин взглянула на Айнара и, слегка прикрыв глаза, кивнула ему в ответ. Он был здесь. Совсем рядом. И это тоже было чудом. Чудом просто видеть и слышать. Вэнс улыбнулась, едва заметно, а после вновь открыла глаза и посмотрела на Лорин.
- Веры... и немного надежды. А ещё любви. Любви тех, кто знал тебя тогда и знает сейчас. Не имя важно, Лорин, а человек, которого зовут этим именем. Да и прошлое - это ещё не вся жизнь. Ты та, кто ты есть сейчас, в этот самый момент. И только в твоих руках то, какой будет твоя история, какой будет твоя жизнь. А ведь она у тебя есть - жизнь, за которую многие готовы бороться любой ценой, и есть те, кто любит и верит в тебя. А это, поверь мне, многое.

 Отправлено: 08.06.10 18:25. Заголовок: Она чувствовала себя..

Она чувствовала себя ребёнком. Маленькой девочкой, которую взрослые и мудрые учат жизни, объясняют простые истины, абсолютно слабой и беззащитной. Потому что дети тоже никогда не понимают, зачем им говорят всё это умное, правильное и очевидное, ведь дети должны дойти до этого сами. Смешная и глупая! Разумеется. Дети тоже смешные и глупые, но они учатся, взрослеют, и... теряют веру, например.
Она говорила глупости. Айнар говорил ей о любви и вере. Эммелин говорила о жизни. Конечно, просто и очевидно.
- Это только у Шекспира всё просто. “Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет...” А над моей трагедией и он посмеялся бы. Вот как вы. Потому что она и в самом деле смешная. “Лишь это имя мне желает зла! Ты был собой, не будучи Монтекки! Ромео под любым названием был бы тем верхом совершенства, каков он есть!” – Лорин нарочито театрально воздела руки в восхищенном жесте, актриса из неё была совершенно никудышная. А реплики Джульетты из её уст звучали и впрямь смешно. – Шекспир! Господи, почему, откуда я всё это помню?! Почему это, но совершенно не помню главного, нужного, важного! – Снова отчаяние, быстро сменившееся привычной пустотой во взгляде и устало опущенными плечами.
- Вы понимаете, как это, когда от тебя всё время чего-то ждут? Они все ждут! Что я вспомню их имена, лица, голоса, привычки. Стану говорить с ними о прошлом, смеяться их шуткам, любить их просто за то, что когда-то они были частью жизни Лорин Льюис. Но я не могу дать им этого! Не могу!
Лорин и сама не понимала, с чего вдруг начала говорить всё это двоим почти чужим людям, с одним из которых вообще говорила впервые. А с другой стороны, она теперь даже с родными говорила каждый раз, будто в первый...
- А ведь вы, Айнар, говорите, что любви достаточно быть искренней. Но что делать, если твоя искренность приносит другим боль и страдания? Верить, вы скажете. – Она спрашивала, и отвечала тоже сама, она даже смотрела не на лицо этого странного сказочника, а куда-то через его плечо. – Да, верить. В чудеса, в сказки, в волшебство. Верить, надеяться, любить – скажете вы, доктор Вэнс. Но поверить, по-настоящему поверить – это не так легко, как сказать об этом. Особенно здесь, сидя в этих стенах, где... как вы сказали? “Так отчаянно борются за жизнь”.
Наверное, Лорин тоже следовало бы бороться за жизнь. Если не получается за чужие, если растеряла все профессиональные навыки, то стоит начать хотя бы со своей собственной. Стоит просто поверить, как верит Айнар, этот человек с маленького островка в Швеции, этот историк с пронзительным взглядом, рядом с которым усталый колдомедик Эммелин кажется совершенной волшебницей. Эдакой феей, которая возвращает людей к жизни, той, что дарует надежду.
- Иногда, чтобы зажечь искру веры достаточно самой малости... но вместо этого я вижу перед собой стену. Между мной и миром. Стены, стены, стены... мне не преодолеть их. Вы простите, что я столько говорю о себе. Не стану. Доктор Вэнс, кажется, пришла послушать вас, Айнар. Вы хорошо... хорошо, правильно звучите вместе.

 Отправлено: 13.06.10 00:12. Заголовок: - Шекспир... - имя з..

- Шекспир... - имя застревало в зубах сельдью - соленое и вязкое. - Он любил мужчин. Ох, это такая нескромная тема, что мне, прямо сказать, стыдно. Любовь к женщине - это совершенно иное. Розе не нужно пахнуть розой. Розе, чтобы быть розой, достаточно не ранить пальцы садовника. Розе, чтобы быть розой, достаточно открыться. И ни один ценитель не спутает ее с лютиком.
Это так просто - быть розой... Цветком страсти, цветком любви. Шипы? О да, шипы. Но кто помнит о шипах, когда перед вами алый бутон? Нескромно как-то, зато истина.
Айнар задумчиво потер подбородок. Щетина. Маленькие, колючие волоски. Вот и с людьми так же - одни обрастают шипами, другие щетиной, а третьи панцирем. Глупо. Опрометчиво.
Мир, мир, мир. Pax!
Такие разные доктора. Такие разные судьбы. У одной волосы цвета меда и запах морской соли - строгая, красивая, умеет слушать и слышать, пьет кофе и жмурится при виде чаек. Эммелин. Север... Бриз.... Нет. Золото в бирюзе. Нежность и лед. Женщина. Одна на миллион и единственная заглавная на тысячу историй.
Это хорошо. Это громко. Почти титул.
Айнар улыбался. Бесстыже. В лицо Эммелин Вэнс и очень нуждался во взаимности.
- Вы глупая, доктор Лорин Льюис. Стены, искры... вы о чем? Жизнь - это палитра. А вы боитесь смешать краски. Красное с синим, белое с черным. Поймите меня правильно, доктор Лорин Льюис, если вы хотите быть счастливой - вы ей будете. Вам мешают стены? Разбейте. Не хотите сидеть на месте? - бегите.
Все просто. Главное - хотеть.
Историк вздохнул.
- Чего-то, от кого-то, зачем-то... От меня не ждали. Я появился сам. И вы, Лорин, появитесь. Сами. В чьей-то жизни. Это разумно.
Правда, Эммелин?
Голос помнил, что такое неожиданности и верил
все неожиданное - к лучшему.

 Отправлено: 02.08.10 19:06. Заголовок: Поверить. По -настоя..

Поверить. По -настоящему поверить действительно не так легко, как говорить об этом. Но не легко совсем не значит невозможно.
Хотя, если заставлять себя изо дня в день, если упорно пытаться поверить во что-то...
Убедить. Да. Можно лишь убедить себя в этом. Повторять сотни, тысячи раз на дню. Бормотать себе под нос и внушать, внушать, внушать.
Нет. Не то. Совсем иное, будто фальшивое, надуманное и оттого неестественное.
Настоящая вера приходит внезапно, закрадывается в душу и остается там навсегда. И её уже не сломить ничем, не извести. Искренняя и настоящая, согревающая в лютые морозы и освещающая самую кромешную тьму. Редкая. Невероятно сильная.
Эммелин прикрыла глаза, откинувшись на спинку большого уютного кресла. Она вспомнила тот день, когда листья старого дуба, что рос за окнами её кабинета, покрылись осенней позолотой. Медленно кружась в неведомом вальсе, они аккуратно опускались на землю, укрывая её мягким ярким ковром. Каждый в своё время, в своём неповторимом танце, будто заранее зная своё место в этом замысловатом узоре на холодной земле. Это именно день, момент, когда внезапно осознаёшь, что одно время года сменило другое. Секунда, которая уже никогда не повторится. Секунда между летом и осенью. Тем летом и этой осенью...
Она ворвалась в её жизнь вместе с прохладным сентябрьским ветром, заманившим золотисто-алый листок в открытое окно её кабинета. В тот день осень по-настоящему вступила в свои права, в день, когда голос в голове доктора Вэнс рассказал ей их первую сказку.
Какая глупая история. Я услышал ее от одного моего знакомого и так не успел дописать...
Эммелин открыла глаза и улыбнулась Айнару в ответ на его улыбку. Мягко и искренне, чуть склонив голову то ли от солнца, то ли от смущения. У уголков глаз и у кончиков губ на мгновенье показались привычные для её улыбки складочки, она слегка прищурилась и перевела взгляд на Лорин.
- Правда, - она кивнула, улыбка ещё несколько мгновений играла на её губах, но вскоре исчезла - доктор Вэнс снова стала серьёзна. Её взгляд долго искал что-то за пеленой тумана в окне, после остановился на лице доктора Льюис. Женщина тяжело вздохнула и покачала головой.
- Стены, стены, стены... - повторила она за Лорин, слегка изменив интонацию и прищурившись. Нет, не строго, не серьёзно, как-то очень грустно и вдумчиво. - Их много. Очень. Только вот нужно ли тебе преодолевать их все? Нужно ли тебе всё то, что они скрывают за своей каменной громадой? Может, стоит прислушаться к себе и найти среди них лишь те или даже ту... одну...
Сегодня Эммелин была непривычно задумчива, её и без того редко звучащий голос сейчас казался совсем тихим, а между фразами появлялись странные паузы - женщина погружалась в собственные мысли, забываясь на мгновения, наслаждаясь этой тишиной и тем, что за многие годы ей было удивительно спокойно. Спокойно рядом с тем, чей голос появился сам, совсем неожиданно, не в чьей-то, а в её жизни и постепенно становился её неотъемлемой и невероятно важной частью. А паузы, кажется, не особо волновали ни её саму, ни её собеседников.
- Найти заново, внезапно, нечаянно прислонившись плечом к холодному камню и не почувствовав холода... услышав за ней чей-то родной голос или шум океана, как музыку, которую не под силу найти в памяти, но возможно услышать сердцем...
Вэнс улыбнулась. Странно, слегка отрешенно, сама себе. Но тут же очнулась и улыбнулась уже Лорин, уверенно и мягко.
- И все эти сотни, тысячи бесполезных, уже никому ненужных стен, в которые ты перестанешь биться, рухнут сами собой. Только нужны ли будут кому-нибудь тогда те миры, что так усердно прятались за ними?

 Отправлено: 05.08.10 13:44. Заголовок: Лорин больше не хоте..

Лорин больше не хотелось спорить. Они оба, и Айнар, и Эммелин, говорили очень красивые и правильные вещи. Возможно, при этом считали её глупой, возможно искренне желали переубедить или помочь, но... они всё-таки не могли до конца понять её, почувствовать то, что чувствует она. Просто потому, что их история была совсем другой, и они никак не могли бы оказаться на её месте. Эти двое и впрямь хорошо звучали вместе – как чудесно звучат вместе арфа и флейта, и никакая скрипка с её пронзительным плачем не должна помешать волшебной и нежной мелодии, разделенной на двоих.
А скрипку пускай слушают стены, у них это хорошо получается.
Не стоит спорить со счастливыми людьми, за них нужно просто тихо радоваться. У тебя всё позади, а у них – впереди, только начинается.
- Я глупая и злая, Айнар, забудьте. Моя история совсем не интересна – она слишком печальна, у вас найдутся истории лучше, проще и понятнее.
Уголки губ доктора Льюис приподнялись в подобии невесёлой улыбки, невесёлой – но всё-таки искренней. Она смотрела на мужчину и женщину, сидевших рядом друг с другом, и ей хотелось крикнуть – поспешите! Поторопитесь сказать друг другу важное, прожить свою историю, радоваться мгновениям, обрести и сохранить. Потому что бывает слишком поздно. И это “слишком поздно” наступает внезапно, нежданно, разрушает все мечты и разрывает душу на части. Спешите любить, жить, дарить! Не считайте минут, но и не откладывайте на завтра то, что может сделать вас счастливыми сегодня.
- Я слышала об одной такой. Это история про ветер, сказочника и красивую женщину, которая умела возвращать людям самое ценное – жизнь. Напишите её, обязательно напишите. Она должна закончиться хорошо.
Лорин окинула взглядом полупустой холл – в её душе было также пусто, также тихо. И грустные её глаза, казалось, будто уже целую вечность были только такими. Теперь они смотрели на Эммелин – усталость и обреченность во взгляде.
- Если вы не можете вылечить меня, доктор Вэнс... Простите, вы многих можете, а меня не получается. Не выйдет. Так если вы не можете вылечить меня, доктор, тогда отпустите. И, может быть, когда-нибудь я смогу вернуться сюда снова. Чтобы лечить самой.
Верила ли Лорин в свои слова? Надеялась ли вернуться? Пожалуй, в этом был какой-то смысл. Просто иногда стоит признать, что отпустить – гораздо правильнее, чем день ото дня напоминать о свежих ранах, лекарство от которых ещё не придумано.

 Отправлено: 11.08.10 16:26. Заголовок: - Да, вы глупая, Лор..

- Да, вы глупая, Лорин, - согласно кивнул Айнар, - но вы не злая. Злыми бывают только очень умные люди, вы глупая, Лорин Льюис. Сами только что признали.
Историк вздохнул. Некоторые истории такие странные – людям кажется, будто их жизни должен прописывать кто-то со стороны. Хотя самое время взяться за перо самому.
- Вы, доктор Льюис, напоминаете мне маленькую девочку. Маленькую девочку, которая слишком долго жила в окружении кукол – кукольные личики, кукольные улыбки, вечный румянец на вечно молодых щеках. И кукольное внимание – куклы очень внимательный народ, они никогда не перебивают. Они никогда не перечат. Но куклы – не люди. И вот однажды эта маленькая девочка попала в большой мир. И она испугалась, испугалась живых лиц, живых слов, живой… нет, животной злобы. Люди совсем не похожи на кукол – люди умеют отворачиваться. Люди умеют перебивать. Но и умеют быть счастливыми. Лорин, вам нужно прекратить разыгрывать кукольную трагедию, вам, Лорин, пора начинать жить настоящей человеческой жизнью. История – это всего лишь строки и абзацы. Не понравилась одна глава – самое время написать новую.
Айнар перевел взгляд на Эммелин.
- И вам нужно не лечение, доктор Лорин Льюис, вам нужна сила воли.
Сила воли и – конечно, да, вы правы – свобода.

 Отправлено: 16.08.10 01:09. Заголовок: Эммелин внимательно ..

Эммелин внимательно посмотрела на Айнара. На её лице больше не было улыбки, но глазами она улыбалась сейчас так, как не улыбалась уже давно.
Не всегда в твоих силах оказать достаточно внимания каждому, кто хоть немного в нём нуждается. Теперь, в этом безумии, которое кто-то привык называть войной, тем более. Хорошо, если ты способен вылечить. Об остальном уже мало кто думает, когда каждый военный день уносит с собой несчитанное количество людских жизней.
Но иногда нужно что-то совсем иное. Что-то, необыкновенно простое, но то, что не способна сотворить даже самая сильная колдомедицина. И хорошо, если ты в этом аду успеешь, сможешь понять это раньше…
Хорошо, если так.
Доктор Вэнс покосилась на часы, потом на Лорин и, тихо вздохнув, произнесла почти шепотом:
- Вы умеете быстро собираться, доктор Лорин Льюис? Как бы там ни было, советую вам не медлить. Некоторые стены нужно покинуть для того, чтобы найти те, которые стоят того, чтобы их рушить.

 Отправлено: 05.09.10 12:00. Заголовок: - А ведь это вы сами..

- А ведь это вы сами назвали меня злой. Несколько минут назад. Забыли уже.
Снова усталая почти улыбка, Лорин на самом деле совсем не удивляется словам мужчины. Он говорил о куклах, и это было так похоже на правду. С той лишь разницей, что это она стала куклой среди людей. Не живой, не настоящей. Без прошлого, без памяти, без имени. Разве что лицо – не кукольное совсем, и глаза, слишком много в них невысказанной печали, тоски по живому теплу. Ты даже не игрушка в чужих руках, ты просто выброшена на улицу, глупая, забытая.
- Вы всех учите жизни, Айнар, или только тех, кого жалеете? – Пожалуй, пару лет назад с человеком, назвавшим её глупой, она бы даже разговаривать не стала. А теперь всё равно. - Говорите красиво, но почему сами до сих пор здесь? Простите, но вы не очень-то похожи на больного. А, впрочем, этот вопрос тоже весьма глуп. Причина так ясна и так очевидна.
Лорин взглянула на Эммелин – вот она, причина. Прямо перед ним. Уставшая, чуточку печальная, но неизменно та, которой хочется улыбаться, чтобы она непременно улыбнулась в ответ. Быть рядом друг с другом, держаться друг за друга – тоже вполне себе отличное лекарство.
И хорошо, когда есть с кем.
- Не обижайтесь на меня, Айнар, это всё по глупости. Я желаю вам счастья, от всего сердца. И вам, доктор Вэнс.
Льюис подошла ещё ближе к сидящей в кресле Эммелин и мягко коснулась ладонью её плеча. Тоже взглянула на часы, но время сейчас ничего не значило для Лорин. Для неё оно словно остановилось, и было даже странно, что для кого-то эти стрелки по-прежнему бегут вперёд, неумолимо отсчитывая драгоценные минуты.
- Мне почти нечего забирать отсюда, так что для сборов хватит и пяти минут. Там в чаротравматологии, в одном из шкафчиков, есть кое-какие вещи и мантия колдомедика, на ней моё имя – сохраните, и, может быть, я и впрямь когда-нибудь надену её снова. А можете не хранить – в сущности, это всего лишь... внешнее. Теперь я должна сказать спасибо? Спасибо вам обоим.
Лорин не знала, куда ей пойти теперь – в чужой родительский дом, в пустую тихую квартиру, или просто – бродить по улицам. Но только не оставаться.
Не здесь, не сейчас, не в этих стенах.

 Отправлено: 05.09.10 13:03. Заголовок: «А ведь это вы сами ..

«А ведь это вы сами назвали меня злой. Несколько минут назад. Забыли уже».
Нет, в кой-то веки Историк помнил все. Память, усвоил он, это своего рода яблочный пирог – хрустящая корочка сверху ничего не говорит о внутреннем содержании. Доктор Льюис держалась поверхности слов, их глубинная суть оставалась для нее недоступной.
- Я все помню. Вы злая, Лорин, но вы не Злая. Злая, потому что обиженная. Но человек вы хороший. И я не учу вас жизни, не жалею, я рассказываю. Хотите – слушайте.
Госпиталь Сент-Мунго – рай для самопровозглашенных Пьеро. Под черно-белым гримом – тоска и одиночество – так легко потерять свое истинное лицо. В Сент-Мунго редко улыбались, шутили часто – вульгарно, с оттенком легкого превосходства над теми, кто знал скальпель только со стороны острия; мало-помалу люди делались монохромными. Под цвет побелки, в тон ноябрьского неба. Даже Эммелин Вэнс с ее теплой грустью иногда казалась Историку непростительно на своем месте. Хотя была достойна большего. Не двадцатичетырехчасовой рабочей смены, не жалкого подобия кофе в темной каморке, где сама мебель, где самая маленькая из серебряных чайных ложечек впитали в себя десятилетия чужой боли, выстраданного «дежурного» отчаяния. Айнар Бьёрнстранд знал, почему он здесь, как знал – почему сейчас. Его место там, где живые люди растворяются в мертвых историях, папках, каталогах, среди больничных стеллажей. Впрочем, это не навсегда.
- Я на вас не обижаюсь, Лорин. Скажете тоже! – Айнар следил, как тонкие пальцы одного медика касаются плеч другого. Отчего-то Историку стало не по себе. В этом прикосновении он видел то ли благодарность, то ли благословение… то ли проклятие. – А куда вы пойдете? – уже бодро спросил он – хватит этой проклятой тоски! – У меня в Лондоне есть небольшая квартирка. Скромненькая, зато с окном. Там нет замка. Дверь держится на простеньком заклятии, хотя скорее - на честном слове. Могу дать вам адрес. Поживете у меня. Все равно я думал подыскать другое жилище, - зачем-то Айнар посмотрел на Эммелин. – Побольше.

 Отправлено: 24.10.10 22:36. Заголовок: Ей начинало казаться..

Ей начинало казаться, что всё это слишком теперь нереально... размытая картинка из иного мира. Из мира больных и врачей, где одежда пахнет зельями и ничем не изводимой болью, каким-то едким стерильным ароматом, от которого слезятся глаза. Этот мир уже давно вытеснил её жизнь, вытеснил почти без остатка, жестоко и нещадно выдавил что-то слишком важное. Но до этих пор ей словно не хватало чего-то для осознания этой потери, не хватало этого странного, почти не осязаемого прикосновения тонких пальцев Лорин. Будто из другой жизни с её запахами и эмоциями, с болью и радостью, со всеми её оттенками и полутонами.

Прости, родная... это конец.

Она не слышала. Да и не слушала. Лишь уверенно кивнула на выдернутую сознанием просьбу и коснулась кончиками пальцев руки Лорин.
- Сохраню.
Твёрдо и почти жестко, не предполагая оговорок, словно знала. Знала, что ещё понадобится и лаймовый халат, и личные вещи. Откуда? Почему именно сейчас, окончательно потеряв ту, такую огромную часть жизни, она была так уверенна в том, что дальше будут другие краски, другие полутона и тени...

- Ты можешь жить и у меня, - задумчиво произнесла Вэнс, тихо вздохнув, - правда, по сути это всёго лишь ещё один дом. Абсолютно пустой дом. В любом случае, что бы ты ни выбрала, я была бы рада, если бы ты позволила мне навещать тебя хоть изредка. - Эммелин подняла голову и посмотрела на Льюис с мягкой, совсем неожиданной улыбкой. - Иди, Лорин, мы ждём тебя здесь.
И всё же нужен был кто-то рядом. Кто-то, чьё присутствие не будет вынуждать Лорин снова и снова пытаться вспомнить. Кто-то, кого она, пусть и не помнит, но чувствует. Чувствует не чужим, своим, близким.

 Отправлено: 06.11.10 00:12. Заголовок: Что может принести с..

Что может принести с собой прикосновение? Мягкое, недолгое, такое простое. Со стороны, должно быть, оно кажется случайным жестом. И только Лорин Льюис на короткое мгновение кажется, что её пальцы помнят всё. Надписи, шорохи, имена, страницы. Материю, из которой пошита форма колдомедиков, чуть тёплое дерево рукоятки волшебной палочки, холодное стекло баночек и пробирок с лекарственными зельями, корешки больничных карт вдоль всего стеллажа, керамический бок горячей чашки с чаем под побелевшими пальцами. При чём тут, спрашивается, чашка? Или при чём тут чья-то совсем не гладко выбритая щека, которую так отчаянно хочется коснуться ладонью? Мужские руки – сильные, горячие, надёжные. Женские – заботливые, уверенные. Руки профессионалов. Тёплое сияние на кончиках палочек – здесь лечат людей... Пальцы не могут знать наверняка. Но чужие плечи они тоже помнят. В них напряжение, в них усталость, но в них и сила – этого уже не отнимешь.
Лорин на мгновения закрывает глаза, получая ответное прикосновение от Эммелин. Словно одним касанием можно было разделить хоть что-то. Отдать боль, зажечь искру веры. Даже не веры – знания. Оборвать нити прошлого, вспомнить, осознать, чтобы через миг забыть снова. И вот теперь уже не страшно опустить руку.
Она слушает их обоих – едва заметно качает головой и улыбается одними глазами. Квартира в Лондоне, где нет замка, или пустой дом ещё одного колдомедика – лучше уж она станет там гостем. Когда-нибудь в другой раз. Но та лёгкость, с которой эти люди предлагают ей разделить с ними дом, почти поражает. До глубины души, до безмолвной по сути благодарности – потому что словами всё равно не получается выразить всего того, что было бы проще сказать жестами. Только спустя слишком затянувшуюся паузу, Лорин вновь пытается говорить.
- Вы удивительные люди, и я благодарна вам. Не каждый решится открыть двери своего дома безумной женщине без прошлого и памяти. И когда-нибудь, клянусь, я обязательно загляну к вам домой, чтобы послушать истории.
Она говорит “к вам домой” не обращаясь ни к кому конкретно, так просто и уверенно, словно у Айнара и Эммелин есть какой-то абстрактный общий дом, помимо двух вышеназванных.
- Но сейчас, сейчас я должна сама отыскать свой! Тот, который станет мне настоящим домом. Только сама, вы же понимаете? Ведь главное в доме не стены и даже не замок на двери. Но вы понимаете, я знаю это. Если захотите – напишите мне письмо, может, тогда и адрес найдётся? Ты узнаешь, куда придти, Эммелин. Приходите вместе. Спасибо!
Не “доктор Вэнс”, а просто Эммелин – без объяснений. Лорин не говорит ничего больше, просто разворачивается и идёт к лестнице. Идти вперёд, или вернуться назад? Отыскать то, что потеряла, или обрести новое – совсем иное? Дверь неслышно закрывается за ней.
Никогда не узнаешь, куда она ведёт – эта дверь, до той поры, пока не шагнёшь за порог.