Отправлено: 29.07.09 00:32. Заголовок: Ничто не повторяется дважды. - 02.05

Дата и время: 2 мая 1977, вечер.
Место: тот самый коридор Хогвартса, в котором днём на Алису Флинт и профессора де Вриза напало неведомое нечто.
Участники: Alice Flint & Fiann Lermont.
Примечания: иллюзия бреда, ожившие кошмары и долгожданная встреча.

 Отправлено: 29.07.09 00:35. Заголовок: Сбежать из Больнично..

Сбежать из Больничного Крыла, надо признаться, оказалось нелегко. Ещё сложнее – отказаться от снотворных, которыми тебя норовила напичкать медсестра. Потому что нет ничего страшнее, чем заснуть, и снова встретиться с кошмаром. Хотя, в какой-то степени, кошмар никуда и не исчезал, стоило прикрыть глаза хоть на секунду, как липкий белый туман вновь окружал со всех сторон, окончательно желая лишить тебя души и рассудка. Вновь и вновь перед глазами вставали образы не так давно минувших часов – Фианн и Фрэнк, то попеременно, то вместе – изуродованные до неузнаваемости, и шепчущие где-то возле самого уха – Алиса, Алиса…
Хотелось разрыдаться, устроить истерику, всё что угодно – только перестать сходить с ума. Но теперь, после того как ей срастили перелом и подлечили большую часть ран, она просто молча лежала, уставившись в потолок и ждала первой же возможности убраться отсюда. Так бывает – как будто душу у тебя и правда забрали, вместе с эмоциями, боль ты чувствовать перестаёшь, только что-то беспрестанно ноет в груди, напоминая о том, что ты до сих пор жива.
Ужин Алиса пропустила вслед за обедом, да и какой к дементорам вообще может быть ужин в таком состоянии?! Она торопливо бежала по школьным коридорам – временами останавливаясь и оглядываясь, не заметил ли кто, что в общей суете, она таки покинула Больничное Крыло. Это место уже второй день было особенно популярно. Жуткое место, надо признаться. За все те годы, что Гриффиндорка играла в квиддич, она успела его практически возненавидеть, хоть и попадала туда не особенно часто.
Вот только Алиса совершенно не заметила, как на её пути возник тот самый коридор, в котором сегодня после лекции по ЗоТИ они до некоторых пор мирно беседовали с профессором де Вризом. Заметила только тогда, когда половина пути уже была позади. И ничего не оставалось делать, кроме как преодолеть оставшуюся половину. Рука машинально отыскала волшебную палочку.
А перед глазами снова – Оно. И уже не разобрать, где реальность, а где – всего лишь воспоминания. Бред, жар или просто сон… девочка, ты окончательно рехнулась.
В какой-то момент иллюзии отступили, зато из-за поворота появился… Фианн Лермонт. Кошмар оживал снова, явно издеваясь над ней. Приобретая настолько реальные очертания, что Алиса тут же вскрикнула и отшатнулась назад, вскидывая вперёд руку с зажатой в ней волшебной палочкой.
- Нет! Нет-нет-нет! Фианн, только не снова… пожалуйста! Это не правда, не правда!
Наверное, именно так сходят с ума. А потом в Мунго – в отделение, из которого не возвращаются.

 Отправлено: 29.07.09 12:56. Заголовок: Шаг. Еще шаг. Измен..

Шаг. Еще шаг.
Изменяя число "a" в некотором диапазоне, можно найти соответствующие значения "f(a)" с заданной наперёд точн...
Бррр.
Нет, это сейчас не для его головы. Давайте с другого конца. Интенсивность действия мгновенно действующего проклятия зависит от скорости движения палочки при взмахе, как N зависит от A, если...
Фианн молча прислонился спиной к стене. Голова упрямо не хотела умещать в себе все то, что шотландцу нынче пришлось выслушать хотя бы от тех же Ланфир и Арти, не говоря уже о рассказе Ивена. После всего этого даже рассказ Мордреда о вычищенном животе одной из жертв казался чем-то обычным, нормальным и не бредовым. потому что люди бывают сумасшедшими, они убивают себе подобных тысячами различных способов - и, по правде говоря, проявляют порой в этом куда больше изобретательности, чем всякие неведомые твари.
Чистокровного волшебника... да что там, даже полукровку уже трудно удивить неведомой тварью. Вон их полно, открой только учебник по УЗМС или по Защите, если тебя с детства не пугали страшилками про Черную Анис. Сразу будешь в теме с первого курса.
Собственно, это показатель, если тебя с детства пугали всякой невероятной дрянью, но при мысли об апофеозе этой дряни у тебя в голове возникает ощущение, будто туда набили скомканной бумаги.
Нет, Лермонт не боялся. Кровосмесительные чистокровные браки, знаете ли, дают много забавных последствий. И если для магов довольно просто вылечить и исправить случайно появившиеся в качестве последствий разнообразные физические недостатки, то недостатки моральные исправить практически невозможно. Так и появляются подобные моральные калеки.
Нет, Лермонт не боялся. Он просто не умел. И научиться так и не смог.
И еще он не понимал, как такое могло случиться со Школой, кто виноват, кого накажут и что вообще происходит. Вот это было на самом деле неприятно и беспокоило.
Фианн искренне полагал, что насилие над его рассудком уже на сегодня окончено, когда завернул за угол - и тут же инстинктивно встряхнул рукой: палочка послушно скользнула из рукава в ладонь. Он и не подозревал, что у Флинт такой сильный голос.
- Я понимаю, ты рада меня видеть, но... - шотландец осекся, удивленно глядя на откровенно истерящую Алису. Да что такое? Ей, вроде бы, такое поведение несвойственно. Было, во всяком случае.
Слизеринец вскинул брови, палочку он не поднимал. Неизвестно, чему их там учат, в дуэльном клубе, но он придерживался мнения, что палочка, будучи таким же оружием, как тот же меч, или бита, должна быть поднята в момент удара и никак иначе. Хотя бы потому что банально устает рука и пассы получаются не такими быстрыми.
Но Фианн был наготове, обходя Алису - или то, что ей притворялось - по широкому кругу. Ни на миг не поворачиваться спиной, это главное.
- Сестра, если это ты, - как можно спокойнее произнес Лермонт, - то ты же не станешь возражать, если я призову Патронуса?

 Отправлено: 30.07.09 21:06. Заголовок: Она сама не могла по..

Она сама не могла понять, что удерживало её до сих пор, от уже вот-вот готовой сорваться с губ словесной формулы защитных чар. Мысль о том, чтобы сотворить щит между собой и тем, что выглядело как её друг, пришла в голову сразу. Нет, разумеется, ещё раньше в голову пришла мысль о Патронусе, но воспоминания о том, на что стал похож Фианн после столкновения с Заступником, явно говорили не пользу того, чтобы Алиса снова желала увидеть это перед собой.
Но… проходила секунда, два, три, а Алиса так и не решилась.
Кажется, в этом злосчастном коридоре больше не было проклятого белого тумана, но ей начинало мерещиться, что он вот-вот появится, непременно появится. Из пола, стен, портретов и вон тех старых рыцарских доспехов за углом. А вообще – вероятнее всего из-за спины, а потом ещё эти руки, эти мерзкие страшные белые руки, готовые немедленно оторвать что-нибудь у своих живых ещё жертв. Гриффиндорка вновь дрожала – как тогда, и не сводила глаз с фигуры приближающегося к ней Лермонта.
А он говорил спокойно, и… хотел вызвать Патронуса.
- Что? – Дрожащим голосом переспросила девушка, пытаясь в очередной раз не сорваться на крик.
Оно не могло хотеть вызвать Патронуса! Это было бы то же самое, что вырыть себе могилу собственными руками. Более того, оно не могло уметь колдовать при помощи палочки! Нет, Эмбер ещё днём в больничном крыле заверила Алису в том, что Фианн Лермонт был жив, пускай и не совсем здоров. Тогда она была даже счастлива узнать о том, что он всего лишь ввязался в какую-то очередную драку между студентами, а не стал жертвой того, кого все считали маньяком-убийцей. Знала, но не поверила бы, пока не увидела своими глазами. Но вот почему-то когда увидела, то в первые мгновения – не поверила.
- Конечно, это я… и я сама хотела… Патронуса.
Алиса опустила палочку, и сделала шаг… назад. Там по счастью оказалась стена, к которой можно было прислониться, не опасаясь того, что сзади появится кто-нибудь ещё. Например… Фрэнк Лонгботтом, что бы ему здесь делать, спрашивается?
Так просто и легко, оказывается, разрушить целый мир. Тот, что внутри. Страхи вытаскиваются наружу из самых потаенных уголков души, кем бы ты ни был, как бы ты не считал, что не имеешь право на страхи. Тем более – на такие. В одну секунду осознаешь, что и кто для тебя на самом деле ценен в этом мире, и остаёшься с обломками рухнувшего бастиона собственных надежд под ногами.
Невозможность сбежать, забыть, перечеркнуть. Всё это причиняло почти физическую боль, лишало рассудка, заставляло вновь и вновь погружаться в эту бездну липкого страха и пугающей пустоты. Или это не пустота? Вот только кричать и плакать – нельзя. Можно только вжаться в стенку позади себя и крепче стиснуть в уже опущенной руке волшебную палочку. Просто истерика, тихо бьющаяся внутри.
- Фианн, это что, правда ты? Живой и настоящий? – В дрожащем голосе – боль, страх и отчаяние.

 Отправлено: 02.08.09 02:10. Заголовок: слушать это Шотланде..

слушать это
Шотландец не расслабился. Не в обиду сестре - если это она, то она поймет. После того, что он выслушал от Арти и Ива, понял только то, что доверять не стоит даже отчаянию в голосе. Благо, проверка была легкой - это вам не профилактическое утопление, как у магловской инквизиции.
- Expecto Patronum!
Серебристый ястреб заложил круг над головой Алисы и с клекотом опустился ей на плечо, совсем не по-птичьи потершись головой о волосы. Слизеринец проследил за ним, щурясь, кивнул и стряхнул палочку обратно в рукав.
- Видишь, я, - спокойно сказал он, одной рукой прижимая к себе Алису и гладя ее по голове. Ястреб тяжело хлопнул крыльями, перемещаясь на плечо хозяина, и от одного его присутствия тьма отступала.
Шаг в сторону: они не прислонились, буквально упали, прислоняясь плечами к стене, Крепче держа Флинт, теперь уже обеими руками, Фианн прижался губами к ее макушке и вдруг подумал, что это... неправильно, больше всего в мире любить совсем других людей, но приступами - совсем иногда - сходить с ума от нежности далеко за гранью братской любви, и уж точно за гранью дружбы.
- Не бойся, - а это уже был лихорадочный шепот, - не бойся, все хорошо.
Ястреб в полумраке коридора умудрялся парить под потолком, светясь серебристым холодным светом.
Лермонт так и не произнес "я с тобой". Потому что по сути это не было правдой. С ней должен быть вовсе не он, и не ему было занимать это место - а эта фраза, дементор побери, обязывает его занять.
Как это сделать, если оно не твое и твоим не будет?
- Все уже хорошо.
Больные объятия. Утешение - больное. все хорошо не будет, потому что война, судя по всему уже пришла в школу. Еще немного, и эта встреча в коридоре станет единственным способом общаться, если только вечные драки не разведут их по разные стороны баррикад.

Что ж из того, что отсель одна в нём
Ревность: женою урвать у тьмы.
Не суждено, чтобы равный — с равным...
Так разминовываемся — мы.

А пока брат гладил сестру по волосам (такие грани не переходят) - и убеждал, что мир все еще прекрасен, но шепот в гулком коридоре звучал как со сцены в каком-то страшном спектакле.

 Отправлено: 02.08.09 18:17. Заголовок: Линии жизни и сказки..

Линии жизни и сказки узоры – в пляске огня.
Жажда согреться – вечная блажь, пальцы дрожат…
Падают звёзды – небесные искры, жизнь ворожат,
Смерть, отражаясь в зеркальных осколках, дразнит меня. ©

Патронус появился совсем неожиданно, в один миг заставив замерить и не сводить взгляда. Красавец ястреб - ясный серебристый свет. И она стояла, больше не в силах пошевелиться, когда Заступник Фианна просто и доверчиво опустился на её плечо, легко коснувшись волос. И говорить тоже не получалось, было только бешено колотящееся сердце и комок в горле, из невысказанного, невыплаканного, неизбежного.
Не бойся – именно это шептал призрак Лермонта. Не бойся… здесь, снова. Нет, это уже что-то далеко за гранью простого страха. Это сводит с ума, когда он шепчет – не бойся, обнимает и касается губами волос – совсем настоящий. И руки у него – тёплые.
Она сдерживается, честно пытается – первые несколько мгновений.
Дрожь по телу, и прикосновения тёплых ладоней – а в них, если не уверенность, то уж точно сила. А она никогда не умела быть слабой, живя по принципу – ты не имеешь право на это. Ты же сможешь Флинт, всегда - одна и сама. Но однажды она просто встретила того, с кем оказалась на равных, едва ли не во всём. Она назвала его братом, а он её – сестрой. Так просто, и так – правильно. С ним она могла быть собой, настоящей, какой угодно, и даже слабой, хоть её и не учили. И не стыдиться этого. И никто из них никогда не усомнится в том, что то, что их связывает – настоящее. Вот только она не знала, что терять – так больно. Что понимать и принимать – тоже больно. Что признаваться самой себе в том, что ты чувствуешь на самом деле – больнее всего.
- Это ты… - Тихо-тихо, потому что ещё одно слово, и сдерживаться будет невозможно. – Я видела, понимаешь? Я думала, что ОНО тебя… тебя…
Алиса прижала руки к лицу и просто разрыдалась, утыкаясь в грудь Фианна. Наверное, ещё ни один человек за все эти годы никогда не видел её такой. Беспомощной, растерянной, отчаявшейся. Мир словно рухнул и перевернулся, и она знала – уже ничего не будет как прежде. Не в этой школе. Не в её жизни. Не в их жизни. И эта нежность, эти сильные руки, скользящие по плечам и волосам, успокаивающие и дающие право быть слабой – снова выворачивали мир наизнанку. Но одновременно не было ничего более правильного, и более горького.
Плечи, вздрагивающие от рыданий. Губы дрожат, и слова снова застревают в горле, и невозможно ничего сказать – и объяснить тоже.
Что-то внутри рвалось, разлеталось на части, на куски, мелкими осколками, и больше не было сил сдерживаться.
- Даже если… не со мной – так и осталось непроизнесенным - просто будь, Фин… Пожалуйста, умоляю тебя. Просто будь.
Его крылья – под потолком, и твоя пропасть под ногами. Так горько.

 Отправлено: 07.08.09 00:33. Заголовок: - У тебя все будет х..

- У тебя все будет хорошо.
Мне нечего тебе отдать, Алис. Я отдал сердце скрипке, душу продал Розье (мы друг другу души вчетвером по сотне раз поперезаложили - в шутку, за покером), моя кровь принадлежит тому самому гобелену, над которым порой посмеивается отец. Руки мои тоже не для того, чтобы кого-то поддерживать, скорее для того, чтобы падающего толкнуть.
Самое смешное, что тебе тоже - нечего. И сердце ты свое отдала совсем не мне, отдала с концами, и обратно ведь не возьмешь, больно гордая. И душа твоя этой войне столько раз перезаложена, что страшно представить, что будет, когда она придет взыскать долги. И кровь...
Мне нечего тебе предложить, кроме этого глупого слова "сестра" и уверений в том, что все будет хорошо. И ты выйдешь замуж, всенепременно за того, кому предназначена. Ты знаешь, я верю в предназначение. Не в любовь с первого взгляда и до гроба, не подменяйте. А в эту темную злую штуку, которой все равно, где ты, кто ты и что о себе думаешь. Ту, которая случает с тобой всякое, как ты ни трепыхайся.
Так вот. Ты выйдешь замуж. И у тебя будет лучший в мире сын - немножко, правда, балда и растяпа, но это только в детстве. В детстве мы все немножко балды и растяпы...

Бормочущий всякую утешительную чушь в волосы Флинт, Лермонт осекся, расширившимися глазами глядя поверх ее головы.
- А потом... - хрипло закончил он, - вы будете жить. Долго и счастливо.
И выдохнул. Тьфу, дементор, куда только слова не заводят, сейчас чуть такое не сказал, аж самому страшно стало.
- Я буду, глупая. Куда я денусь?
И ему даже в голову не пришло, что Флинт выглядит как-то не так. Что Флинт-которая-не-плачет вот сейчас ревет у него на плече - наверное, в этом и состоит некая часть дружбы, да? Ты не тратишь время на удивление, когда надо что-то делать.

 Отправлено: 08.08.09 04:41. Заголовок: это самый бредовый п..

это самый бредовый пост на свете (c)

Ты мне не верь – я слова не нарушу.
Я так страшусь молчанья месяцами.
За краткий миг касания сердцами
Я разделю с тобой по-братски душу. ©

А это, по-моему, не так уж и мало, Фин. Стоять здесь, в этом тёмном страшном коридоре, и знать, что даже если я не скажу вообще ничего – ты всё равно поймёшь. Мы не вместе, братишка, и вместе нам быть не предначертано. Но мы рядом, ты и я, и оттого, что ты рядом, здесь и сейчас, я где-то возьму силы для того, чтобы идти дальше, для того, чтобы бороться со своими страхами, даже если сейчас мне кажется, что я не смогу.
Но потом я, наверное, пойму, что смогу, что должна, не ради себя, так ради тех, кого люблю, ради мира, ради жизни. Ведь в этой жизни так мало бывает моментов, когда мы чувствуем что-то и понимаем, что даже если думаешь, что хуже уже не будет, стоит порадоваться тому, что ты всё ещё дышишь, плачешь и ощущаешь, а значит – жива. И ты здесь, обнимаешь мои содрогающиеся плечи, гладишь по волосам и уверяешь в том, что всё будет хорошо, а самое главное, - ты тоже жив.
Спасибо тебе за то, что ты всё знаешь без слов. Даже то, что я никогда бы не решилась сказать. Спасибо за то, что мне есть, кому открыться.
Спасибо за то, что не жалеешь. Потому что знаешь, что жалость для меня невыносима.
Вся правда не в том, что нам нечего отдать друг другу, Фианн, она в том – что нам и не нужно друг от друга ничего. Кроме нас самих. Рядом друг с другом.
- Так ты всё знаешь, да?
Она вдруг поднимает голову и смотрит на Фианна своими серыми пронзительными глазами. Слёзы всё ещё продолжают скатываться по щекам, оставляя на них мокрые солёные дорожки, но Алисе не до них, потому что, наверное, она впервые ощущает, что плакать – это не всегда плохо.
- Я видела тебя и Его… тоже. Видела, и не могла понять – почему, он?! Почему, если всё закончилось, если он оставил меня. Я ведь уже отдала всё, что могла… что там ещё может так болеть?
От горечи и тоски перехватывало дыхание, Алиса впервые произносила вслух то, в чём до сих пор боялась признаться даже самой себе.
Что вообще может болеть теперь у этой испуганной девчонки с распахнутыми, полными слёз глазами? Если всё выжжено дотла, вырвано с корнем, отдано – с концами.
- Долго и счастливо – это не моя сказка, Фин.
А хочешь, я расскажу тебе твою? Единственную и настоящую - ту, что с горьким запахом и серебром полыни, лезвием заката, голосом скрипки и ослепительно-яркими всполохами у самого горизонта.
Горечь полыни, клинок и голос звенящей струны,
Вереск и ветер – смеётся судьба на пороге лета.
Не потеряй нить пути в лабиринте грядущей войны,
В холодную бездну срываясь с вершины света.